Все Тут Online
Все Тут Online
Новые сообщения
Все сообщения за последних 24 часа
Все сообщения за последнюю неделю
Расширенный Поиск

   
Меню сайта:
Главная
Форум
Чат
- Online приложения:
- Игры
- Выбор стиля:
- FAQ
- Для начинающих

Вернуться   Все Тут Online > Общение > Инет-новости > Жизнь Замечательных Людей

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
Старый 07.04.2009, 20:42   #21
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Умельцы или Рассказы о фальшивках. . Хан Антониус ван Меегерен


1945 год. Истерзанная, израненная Европа встречает первую мирную весну. Это была весна радости и надежд, многим из которых, правда, так и не суждено было сбыться. Чистое небо было завоевано слишком дорогой ценой, и место под ним должно было принадлежать тем, кто боролся за него и не запятнал свою честь позором сотрудничества с врагом. Настало время спросить с тех, кто за бесценок продавал оккупантам интересы Родины.
29 мая 1945 года у особняка по адресу Кайзерсграхт, 321 в Амстердаме остановилась машина. Из нее вышли офицеры американской разведки и нидерландской военной полиции.
- Господин Хан Антониус ван Меерген?
По лицу представительного, элегантного мужчины с коротко стрижеными усами разлилась смертельная бледность.
- Ордер на арест.
Спустя какое-то время художник ван Меерген сидел в кабинете государственного инспектора Вооинга. Начинался первый допрос. Одиночная камера амстердамской тюрьмы, пять шагов в длину, три в ширину. Небольшое окно с решеткой. Шаги надзирателя в коридоре. Полтора месяца художник запирался, вилял, выкручивался. Но факты были неумолимы. С документами на руках следователь закрывал все лазейки для спасения.
- Признаете ли Вы себя виновным в коллаборационизме и пособничестве немецким оккупантам? Признаетесь ли в том, что в 1943 году при посредничестве контролируемой немцами антикварной фирмы Гудстиккер и агента Геринга банкира Нидля Вы продали в коллекцию рейхсмаршала Генриха Геринга картину художника Яна Вермеера Дельфтского Христос и грешница"?
За эту картину Геринг заплатил 1 650 000 гульденов, из которых Вы за вычетом комиссионных получили миллион гульденов. Все правильно?
В углу секретарь отстукивал на машинке протокол допроса. Обвиняемый с трудом выдавил из себя:
- Да.
Снова одиночная камера. Снова кошмары при одной только мысли о приговоре. Ван Меерген прекрасно понимал, что ему грозит: мало того, что в обход голландским законам он продал за границу картину одного из величайших мастеров прошлого, он продал ее Герингу, человеку, по приказу которого на Нидерланды были брошены тысячи бомб. Позор, тюрьма, в общем, будь что будет, лишь бы остаться жить...
- Нет, национальное достояние Голландии не потерпело ущерба. Cвои деньги Геринг отдал не за шедевр, а за фальшивку. "Христа и грешницу" написал не Вермеер, а я, ван Меегерен.
Заключенный не сдерживал торжествующей улыбки и поднял голову, словно ожидая почестей, достойных народного героя. Инспектор лишь скептически усмехнулся. Дешевый прием! Взять на себя небольшую вину и тем самым попытаться отвести серьезные обвинения... Ход достаточно не новый. И этот номер навряд ли здесь пройдет.
- Уведите арестованного.
Самое поразительное, что на этот раз Хан ван Меегерен сказал абсолютную правду.
Он был очень тщеславен и болезненно честолюбив. Всю жизнь мечтал о славе великого художника, представлял, как его произведения висят рядом с полотнами Рембранта, Франса Хальса, Яна Вермеера и других. Гордыня съедала его еще в родном Девентере, где прошла его юность, и в Дельфте, где он служил ассистентом по рисунку и истории искусства. Даже бедность не так угнетала молодого художника, как горечь непризнания. На 75 гульденов в месяц еще можно было как-то перебиться, но быть незаметным живописцем...
С этой участью ван Меерген примириться никак не мог. В 1913 году за исполненную им на конкурсе акварель в стиле XVII века Дельфтский институт искусств присудил ему золотую медаль. На следующий же день ему пришлось заложить ее в ломбард, а вскоре уже никто и не вспоминал а его первом успехе.
Ван Меерген переехал в Прагу. Работал много, упорно, с настойчивостью одержимого. Писал портреты, картины на аллегорические и библейские сюжеты. Долгие часы и дни проводил в музеях, пытаясь раскрыть секреты старых мастеров нидерландской живописи. В 1922 году устроил персональную выставку. Постепенно он становится известным как одаренный портретист. Пошли заказы, гонорары, поезди в Бельгию, Францию, Италию, Англию... Аристократии импонировала его тщательная, педантичная манера голландского живописца, его гладкое письмо и умение придать портретам современников блеск и аромат минувших эпох. Появились заказчики и с другой стороны океана, королям нефти и свиной тушенки тоже хотелось походить на настоящих королей...
Время нужды канули в Лету. Но мечта юности так и не забылась. Спустя годы ван Меегерен был так же далек от ее осуществления, как и прежде. Его хвалили, охотно принимали в высшем свете, ценили как любезного живописца, желающего и умеющего угодить заказчику. Но всерьез его все-таки е признавали. На выставках его картины оставались незамеченными, а рецензенты уделяли им в своих обзорах лишь несколько строк. Серьезная же критика или же вообще обходила его молчанием, или упрекала в несамостоятельности и подражании художникам прошлого. Музеи тоже пока что воздерживались от приобретения картин; облюбованное место возле Рембрандта и Франса Хальса (Помните фильм "Возращение "Святого Луки" с Басиашвили, Санаевым и Дворжецким?) занимали другие. Меегерен глубоко переживал неудачи ,но не терял надежды. Он верил, что однажды ему удастся ухватить капризную фортуну, стать признанным художником. В глубине души он был убежден в своей гениальности: мнение же критиков и знатоков искусства объяснял их близорукостью или завистью.
- Да, я обманул Геринга и его экспертов. Картину, которую все признавали за произведение Вермеера Дельфсткого, написал я, я!!
Упорно, с отчаянием, ван Меерген твердил одно и тоже на всех допросах.
- И не только "Христа и грешницу". Я написал еще пять "Вермееров" -
"Омовение ног" в амстердамском Рейксмузеуме,
"Голову Христа"
и "Тайную вечерю" в собрании ван Бойнингена,
"Благословение Иакова" в коллекции ван дер Ворма.
И даже знаменитого "Христа в Эммаусе", что в роттердамовском музее Бойманса. Тем же Бойнингену Ворму я продал две картины Питера де Хооха, их тоже сделал я. Голос арестованного прервался, словно захлебнувшись столь необычным признанием. Ван Меегерен знал, что решается вопрос о его судьбе, терять ему было нечего...
- Бросьте запираться. Это мы уже не раз слышали. Вот последнее заключение рестовраторов Лейтвилера и ван Бахемена. Они заверяют, что "Христос в Эммаусе" - произведение художника XVII, а не XX века.
- Нет, картину написал я. В Рокбрюне около Ниццы, где я жил до войны, в подвале моей виллы еще должны сохраниться этюды, наброски и та самая посуда, которую я изобразил на картине.
- Хорошо, проверим.
- Я докажу, что этих "Вермееров" и "де Хоохов" писал я. Дайте мне старый холст, кисти из барсучьего волоса, те краски, которые я укажу, дайте мне возможность работать, и я на ваших глазах напишу "Вермеера", и ни один эксперт не отличит его от подлинных.
Художник понимал ,что ему грозит в случае неудачи и все же не боялся столь рискованного эксперимента. Сейчас, в кабинете следователя, вся прошлая жизнь представлялась ему как тщательная подготовка к этому решающему экзамену.
И действительно, готовился он долго, не торопясь. Где-то еще в 20 годы созрел у него план действия, и осуществлял он его с редкостной целеустремленностью. Не один месяц внимательно, углубленно изучал биографии и творчество великих голландских художников XVII века, их манеру письма, особенности техники. В тиши библиотечных залов неутомимо листал старинные
манускрипты, переписывал замысловатые рецепты грунтов, красок, лаков. В непринужденных беседах со своим приятелем, реставратором Тео ван Вейнгарденом выведывал секреты живописной техники XVII века. Настойчиво искал такие же кисти из настоящего барсучьего волоса, которыми писали старые мастера, целыми днями тер в фаянсовой ступе краски. За огромные деньги - 12 000 гульденов купил маленький кулек драгоценной лазури, удивительно чистой краски, до сих пор сверкающей на картинах мастеров прошлого. В антиквариате приобрел картину неизвестного художника XVII века "Воскрешение Лазаря", живопись можно было смыть, а старый холст и раму использовать.
Эта была скрытая жизнь художника, "в миру" Хана ван Меегерена знали как веселого, преуспевающего портретиста, неплохо зарабатывающего и не сторонящегося радостей. В 1923 году он переезжает из Голландии на французскую Ривьеру и поселяется в Рокбрюне на уединенной вилле. Прежние гонорары обеспечили несколько лет тихого и безбедного существования. Вход в его мастерскую был закрыт для всех, не исключая и жену художника. Там, за закрытыми стенами ван Меегерен и священнодействовал. Первые опыты, правда, не принесли желанного успеха. Сначала художник написал "Мужской портрет" в духе голландского художника XVII века Герарда Терборха. Потом "Пьющую женщину" в стиле Хальса - и снова неудача. Слишком подражательны и несамостоятельны были эти работы, близость к их образцам слишком бросалась в глаза. Тем не менее Антониус не отступал. Особенно привлекали его картины живописца Яна ван дер Меера из Дельфта, или, как его называют обычно, Вермеера Дельфтского. Наряду с Рембрантом и Хальсом он принадлежит к величайшим художникам Голландии. Как и большинство современников, Вермеер был бытописцем - изображал жанровые сцены или аллегории в жанровом обличии. Сохранились также изумительные пейзажи его кисти. Но во многом Ян ван дер Меер стоял особняком среди собратьев по искусству и как человек, и как художник. Он отличался от большинства голландских мастеров кругом интересовавших его проблем. Вермеера занимала передача атмосферы, природного света, чистых цветовых отношений. Он избегал тональной (подчиненной определенному тону) гаммы, так же как и локальной (когда каждый предмет окрашен в определенный цвет, независимо от воздействия световоздушной среды). Предвосхищая живописцев последующих веков, он стремился к передаче тончайших цветовых нюансов, вызванных преломлением цвета в световоздушной среде. В поисках такого рода эффектов Вермеер пришел к своеобразной технике живописи, тонкой и скрупулезной. Его картины овеяны особой поэтичностью и одухотворенностью; они насыщены изумительными переливами ясного дневного света и прозрачных теней, чистых, звонких красок и музыкальной гармонии серебристых полутонов. Что удивительного в том ,что художник за свою жизнь создал всего несколько десятков картин? До нас дошло около сорока. Разве это сравнимо с сотнями, написанными любым другим голландским мастером, вынужденным работать на рынок?
Современники не понимали, да и не могли понять Вермеера. К тому же немногие его произведения потонули в массе работ Терборха, Метсю и других его соотечественников. "Открыли" Вермеера критики середины прошлого века, а вознесли его художники и теоретики импрессионизма. Тогда и начались лихорадочные поиски его произведений. Но их почти не осталось. Каждый Вермеер ценился буквально на вес золота, вот где могли поживиться мастера подделок, но Вермеер - "крепкий орешек", им он был не по зубам. И вот этого-то живописца, картины которого трудно даже копировать, не то чтобы подделать, ван Меерген избрал за образец. Никакие препятствия не могли остановить дерзкого и уверенного в себе художника.
"Музицирующая дама" (работа Вермеера),
"Читающая дама" Меегерена.
"Женщина, играющая на мандолине" (работа Вермеера),
"Женщина, играющая на мандолине" Меегерена.
От одной картины к другой совершенствовалась мастерство ван Меегерена, и все же ни одна не удовлетворяла взыскательного фальсификатора. Это были еще не «новые Вермееры», а лишь более или менее искусные компиляции из известных картин великого живописца: из одной взята модель, из другой ? композиционная схема, из третьей ? костюм или обстановка. Кое-что ван Меегерен, конечно, добавлял от себя, но преодолеть искусственность и надуманность подделки тогда еще не мог. Вместо непосредственности и трепетной жизни ? скованная поза, вместо внутреннего единства и неповторимого своеобразия ? мозаика хорошо известных образов и деталей. Это был тупик, и художник это понимал. Законченные, но неподписанные картины были отставлены в угол мастерской, где уже стояли запыленные "Терборх" и "Фальс". Надо было искать другой, принципиально иной путь к успеху. И найденный ван Меегереном выход делает ему честь, если вообще можно говорить о чести фальсификатора.
Жизнь и творчество Вермеера Дельфтского и по сей день во многом остаются неизвестными. Из поля зрения выпадают целые периоды его биографии. Кто был его учителем, был ли художник в Италии (кое-что говорит в пользу это гипотезы)? Почему он, житель протестантского Дельфта, был католиком? Не стал ли он им в Италии? Вот в этой лакуне биографических неясностей ван Меегерен и решил поймать удачу за хвост.
Действительно, почему католик Вермеер не оставил нам религиозных композиций? Именно этот "пробел" и решил заполнить фальсификатор, создав совершенно "новую" область творчества великого голландца. Благо, эти религиозные композиции не с чем сравнивать, разве что между собой, одну фальшивку с другой!
В поисках сюжета ван Меегерен остановился на известном евангелическом рассказе о явлении воскресшего Христа своим ученикам в Эммаусе. В качестве образца он избрал композицию картины
"Христос в Эммаусе" итальянского художника Караваджо , написанной им на ту же тему. Осталось самое главное ? написать картину, и написать ее надо было так, чтобы ни у кого не было сомнения в ее принадлежности кисти великого живописца.
Хан Антониус все тщательно предусмотрел и продумал, не забыл о каждой мелочи. С "Воскрешения Лазаря" была смыта старая живопись, холст был готов, даже к подрамнику он был прибит маленькими гвоздиками XVII века. Мягкие кисти из настоящего барсучьего меха, старинные рецепты, драгоценная лазурь, тертые вручную краски, использовавшиеся во времена Вермеера и его современников, посуда той эпохи для натюрморта. Ван Меегерен был уверен, картина выдержит любые проверки.
Работал он долго, терпеливо и тщательно. Самое трудное ? это проверка "на стиль", тот еле уловимый аромат времени, что всегда чарует в подлинных полотнах, какая-то особенная одухотворенность, присущая лишь немногим мастерам голландской живописи XVII века. Им здесь ван Меегерен не признавал никаких уступок. Одну только голову Христа он переписывал четыре раза, а движение, которым Иисус преломляет хлеб, он отрабатывал десять дней. Местный булочник, наверно, подумал, что на вилле питаются одним хлебом, так как заказы на него в это время резко возросли?
Семь месяцев ежедневного и напряженного труда потребовала картина. И вот, наконец, последние мазки. Художник еще и еще раз окидывает внимательным взглядом свое творение. Картина удалась, под такой бы не постыдился поставить свою подпись сам Вермеер! Но эта подпись, разумеется, должна быть без сучка и задоринки, даже малейшее, незаметное простому глазу промедление в начертании букв может насторожить подозрительных экспертов и графологов?
(Вверху 16 подписей Вермеера Дельфтского, внизу крупным планом 6 подписей ван Меегерена).И вот наконец картина закончена и подписана. Затем ван Меегерен сплошь покрыл ее коричневым лаком, придавшем ей патину времени. Чистые, сияющие краски померкли, виртуозно сделанная подпись скрылась, но зато полотно приобрело особый, "музейный" колорит, ныне присущий произведениям старых мастеров. Предстоял еще один важный этап работы ? картину надо было "состарить" лет на триста. Свое лучшее произведение фальсификатор, не дрогнув, подверг самым суровым испытаниям. Он сушит каритну при температуре 100-120 градусов, накатывает холст на цилиндр, но зато кракелюры получились просто превосходными ? совсем как настоящие. Чтобы замести все следы, художник аккуратно подкрасил трещины тушью. Теперь пусть приходят хоть все критики, никто из них не распознает подделки.
Осталась еще одно дело? Как ее обнародовать, как преподнести новосозданного Вермеера публике? Как видно, наш ван Меегерен бедностью фантазии не страдал, поэтому одному из сових друзей, голландскому юристу К. А. Боону он рассказал романтическую и довольно-таки убедительную историю о том, как он, ван Меегерен, нашел "Христа в Эммаусе" в Италии, как контрабандой, в обход таможенных законов перевез картину на каком-то паруснике чуть ли не с риском для жизни в Монте-Карло. Боон, как и рассчитывал ван Меегерен, не стал делать из этой истории большого секрета, и спустя какое-то время весть о находке ван Меегерена стала достоянием общественности.
На французской Ривьере в те годы жил один из крупнейших знатоков голландской живописи, автор капитальных трудов ,не утративших своего значения и по сей день, доктор Абрахам Бредиус.
Внимательно ознакомившись с картиной и раскрыв подпись, он пришел к заключению, что "Христос в Эммаусе" ? подлинное и притом первоклассное произведение раннего Вермеера Дельфтского. Осенью того же 1927 года в солидном английском журнале "Burlington Magazine" появилась публикация Бредиуса о сенсационной находке шедевра Вермеера.
Машине был дан ход, и она покатилась. О "Христе в Эммаусе" заговорили искусствоведы, критики, антиквары. Ван Меегерну оставалось теперь только регулировать ход событий и выбирать из предложений самое выгодное. В Рокбрюн примчался для переговоров торговец картинами Д. А. Хугендейк. Заинтересовались "Христом в Эммаусе" и "Общество голландских любителей искусств им. Рембранта", приобретавшее произведения искусства для музеев Нидерландов. В конце концов за 550 тысяч гульденов картину купил по поручению общества коллекционер Д.Г. ван Бойнинген. "Христос в Эммаусе" был передан музею Бойманса в Роттердаме; ван Меегерен получил 340 тысяч , а Хугендейк, как посредник, остальное.
В музее картина попала в руки опытного реставратора ,в течении трех месяцев он наблюдал за ее состоянием, аккуратно расчищал от потемневшего лака и наслоений "времени", подводил под нее новый холст. В сентябре 1938 года картина была впервые показана широкой публике на выставке в числе 450 шедевров голландской живописи. Успех был потрясающий. Перед кариной постоянно толпилась восторженная публика. Подавляющее большинство специалистов и критиков объявили "Христа в Эммаусе" одним из лучших и наиболее совершенных творений Вермеера. "Чудо явления стало чудом живописи", ? писал искусствовед де Фрис. Немецкий исследователь Курт Рлитцш поместил репродукции с картины в своей обстоятельной монографии о творчестве Вермеера Дельфтского. Мало кто не поддался тогда обаянию этой картины, мало кого не убедила ее содержательность, своеобразная одухотворенность персонажей, замечательная красота колорита. Эти достоинства отвлекали на первых порах внимание исследователей от мелких промахов художника, углубленного художественно-стилистического и технологического анализа картины. Всех словно поразил внезапный шок, радость большого открытия. Собсвенно, на это также рассчитывал фальсификатор, и этот расчет блестяще оправдался.
Правда, были в бочке меда и ложка дегтя. В 1939 году "первооткрыватель" Абрахам Бредиус, усомнившись в принадлежности "Христа в Эммаусе" кисти Вермеера, отказался от своей поспешной атрибуции. Но его заявление восприняли тогда как причуда старого ученого и не обратили на нее никакого внимания. Предостережения немногочисленных экспертов, призывавших к осторожности, были попросту не слышны в дружном хоре диферамбов?
Да, это был триумф, долгожданный триумф, ради которого были отданы десять лет жизни. Цель была достигнута, ван Меегерен мог торжествовать полную победу. Художник замолчал, утомленный долгим рассказом. Инспектор Воонинг слушал, не перебивая.
- Хорошо, допустим, все было именно так. Ваша картина была признана за произведение Вермеера Дельфтского, приобретена крупным музеем, и теперь вы имели все возможности раскрыть свою проделку и вдоволь потешиться над критиками и знатоками. Не так ли? Но ведь вы этого не сделали?
- Да. Я продолжал работать над фальшивками. Я хотел ,чтобы мои картины висели в лучших национальных музеях. Свою деятельность я рассматривал как протест против тех унижений, которые мне пришлось вынести со стороны клики критиков. И кроме того, я очень люблю живопись старых мастеров?
- А состояние в пять с половиной миллионов гульденов тоже от этой страстной любви?
На допросе ван Меегерен так и не нашелся, что ответить, но сейчас, оставшись в тюремной камере наедине с собой, он не мог забыть ироническую усмешку инспектора. Он лгал. Лгал на допросе. Лгал самому себе все последние годы. Но ведь от самого себя никуда не сбежишь? Никакие "возвышенные" мотивы не могли скрыть его истинных побужений? Его картина смогла выдержать испытания ,но сам художник перед испытанием богатством не устоял. Деньги, деньги и еще раз деньги!
В 1938-1939 годах ван Меегерен пишет две картины в духе жанровых полотен выдающегося голландского художника XVII века Питера де Хооха. По сравнению с тем же "Христом в Эммаусе" это был шаг назад: компиляция, использование уже известных приемов, деталей образов. Но покупатели нашлись сразу. Одну из картин
"Пирующую компанию" приобрел уже известный нам ван Бойнинген, другую
"Компания, играющая в карты" - роттердамский коллекционер В. ван дер Ворм. Фальсификатор положил в карман примерно 350 тысяч гульденов.
С началом II мировой войны ван Меегерен возвращается в Голландию и покупает в Ларене уютную усадьбу. Трагедия его родины, оккупированной врагом, не слишком тронула художника, тяготы войны его не коснулись, богатые люди могут устроиться при любых властях? Более того, атмосфера военной неразберихи, когда немецкие "культуртрегеры" беззастенчиво грабили завоеванные страны, когда гибли ценнейшие произведения тскусства, а спрос на картины старых мастров продолжал расти, - эта ситуация как нельзя лучше благоприятсвовала задуманным аферам. Ведь для глубоких, обстоятельных экспертиз уже не хватало времени, и "под шумок" могло сойти многое ,что в мирные годы вызвало бы подозрения, тем более ,что новые фальшивки по исполнению стояли значительно ниже "Христа в Эммаусе". Ван Меегерен ,что называется, ловил момент, открытая им золотоносная жила еще далеко не иссякла. За три года ? пять новых "Вермееров" ,и все на религиозные темы. Правда, примерно же в это время возникли слухи, что здесь что-то не чисто, почему вдруг в одних руках оказалось столько Вермееров? Да и собственные картины Меегерена по манере были подозрительно схожи, хотя на все эти разговоры мало кто тогда обращал внимание, о них вспомнили позднее.
"Голову Христа" купил ван Бойнинген. Ему же при посредничестве антикваров Хугендейка и Стрейбиса была продана "Тайная вечеря". В. ва дер Ворм, не желая отставать от своего соперника, приобрел "Благославление Иакова". В 1943 году Рейксмузеум в Амстердаме ? крупнейший музей Голландии ? покупает "Омовение ног". И, наконец, "Христос и грешница" попадает в коллекцию самого Геринга.
Следствие еще не было закончено, но ван Меегерна освободили под залог до суда. В его мастерскую на Кайзерсграхт доставили старый холст, необходимые кисти и краски.
Художник углубился в работу. Это был его последний козырь в игре, в игре, на кону которой стоял не очередной миллион, а его жизнь. Ван Меегерен писал своего седьмого и последнего "Вермеера" - картину "Христос среди учителей". В мастерской постоянно дежурили полицейские, за спиной художника толплись любопытные, в общем, условия были те еще, конечно, это сказалось на качестве работы ,но главное было достигнуто: крупнейшие специалиств признали, что Хан ван Меегерен может быть автором фальшивых Вермееров.
Но был ли он им? На этот вопрос должна была ответить авторитетная комиссия экспертов, возглавляемая директором брюссельского Института художественного наследия профессором Полем Коремансом. Видные искусствоведы, реставраторы, знатоки техники старых мастеров обстоятельно изучили шесть "Вермееров" и двух "де Хоохов". В арсенал исследователей входили всевозможные технические средства ? рентген, микрохимический анализ и т.д. Анализ нитей показал, что холст старый. Рентгеновские лучи, пройдя сквозь верхние слои живописи, открыли остатки старой, поверх которой ван Меегерен писал свои фальшивки. Рентген вскрыл еще одно обстоятельства: кракелюры нижнего и верхнего слоя не совпадали. Другими словами, они возникли в два четко разделенных периода, причем материал живописи в обоих случаях был различен. Даже поверхностный химический анализ показал, что фальсификатор употреблял тушь, втерев ее в искусственные кракелюры, для придания им более "древнего" вида. Итак, материал живописи верхних и нижних слоев был неодинаков, микрохимический анализ пояснил, в чем разница. Первичная картина была написана, как и полагалось голландцам XVII века ? маслом. Ван Меегерен же побоялся использовать эту технику. Он знал, что при первой же проверке спиртом свежая масляная живопись растворится и тем самым фальшивка выдаст себя. И ван Меегерен, во всем другом придерживающийся старой техники, здесь отступил от нее и применил современное связующее вещество ? синтетическую смолу. Она не поддается воздействию спирта, но и не растворяется и в кислотах, а масляная живопись, даже многовековой давности, не может им противостоять, а если кислоты не берут краску, значит она современного происхождения. Таким образом фальсификатор оказывался в любом случае в ловушке. В довершение всего химический анализ красителей и смол, найденных в доме ван Меегерена, и анализ красочного слоя исследованных картин указали на идентичность этих материалов. Творец фальшивок был установлен, замечу, что это был сложнейший случай, где за дело взялся большой профессионал, тонкий художник, превосходный знаток старой живописи и специалист в области истории искусства. И даже в этом случае ученым не пришлось использовать весь свой арсенал средств? Наконец, комиссия обнародовала свое заключение: все картины были исполнены художником середины XX столетия Ханом ван Меегереном.
Спустя несколько месяцев, 28 октября 1947 года в четвертой камере Амстердамского суда начался процесс над фальсификатором.
Обвинение в коллаборционизме было с него снято; оставалась только подделка произведений искусства с целью наживы. Подсудимый признал себя виновным. 12 ноября огласили приговор: один год тюремного заключения. В своем последнем слове ван Меегерен просил суд позволить ему писать в тюрьме портреты: тепрь он стал знаменит более ,чем когда либо, заказчив хоть отбавляй. Осужденный не выглядел удрученным, отделавшись таким доаольно мягким наказанием, он строил большие планы на будущее. Но этим планам так и не суждено было осуществиться. 30 декабря 1947 года заключенный Амстердамской тюрьмы Хан Антониус ван Меегерен скоропостижно скончался от разрыва сердца?
Через три года состоялся аукцион, на котором распродавались работы "великого фальсификатора", как называли ван Меегерена в газетах. "Христос среди учителей" пошел за три тысячи гульденов; остальные подделки - до трехсот гульденов каждая?
Ну вот, вроде можно поставить точку, но дело на этом не кончилось. Жертвы фальсификатора потерпели огромный моральный и материальный ущерб. "Шедевры" в их коллекциях обесценились, а репутация знатоков искусства оказалась сильно подмоченной. Не все смогли смириться с такими последствиями. Сразу же после смерти ван Меегерена коллекционер ван Бойнинген возбуждает в бельгийском суде процесс против главного эксперта профессора Поля Кореманса, никакие аргументы не могут переубедить ван Бойнингена, он хочет доказать, что по крайней мере две картины - "Христос в Эммаусе" и "Тайная вечеря" ? принадлежат кисти не ван Меегерена, а Яна Вермеера Дельфтского. Собственно, научная истина уже установлена, и оспаривать ее трудно. Однако все время находятся люди, пытающиеся опровергнуть выводу экспертов и признание самого ван Веегерена, которому посмертно приписывапют манию величия. В 1949 году П. Кореманс опубликовал в Амстердаме книгу: "Поддельные Вермееры и де Хоохи ван Меегерена". В ответ на нее в Роттердаме вышла другая книга: "Вермеер - ван Меегерен. Возвращение к истине". Но это "возвращение к истине", попытка доказать, подлинность фальшивых картин оказалась попыткой с негодными средствами. А. Лавашери, автор изданной в 1954 году книги "Вермеер - ван Меегерен. Поддельные и подлинные", целиком поддержал точку зрения Кореманса и его коллег.


В общем, спрос рождает предложение, и пока к искусству будут относиться как к средству получения наживы, продукция таких вот ван Меегеренов будет всегда востребована. В принципе, если бы не признание фальсификатора и его связи с первыми лицами фашистской Германии, про эти подделки мы могли никогда и не узнать. Любопытно, а сколько же осталось нераскрытых фальшивок, где дело не имело такой громкий резонанс?



Источник: мой архив
  Ответить с цитированием
Старый 08.04.2009, 17:50   #22
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Многие научные открытия оказались обманом


Многие научные открытия сейчас вызывают слишком много вопросов, однако факт обмана стопроцентно доказать не удалось. К надувательству прибегали исследователи и экстра-класса, подчас даже признанные гении, что же говорить о простых смертных. Однако эта теневая сторона истории науки не особенно афишируется, хотя и существует, пишет WashProfile.

Так, в 1970-е годы в Мексике были обнаружены и впоследствии опубликованы тексты, которые, как заявлялось, были созданы цивилизацией Майя. Известный ученый, лауреат Нобелевской премии по физике 1965 года, Ричард Фейнман, который также занимался переводом иероглифов майя (он переводил астрономические трактаты этой цивилизации), после анализа этих текстов (точнее, после анализа содержащихся в них астрономических данных) пришел к выводу, что перед ним фальшивка. Однако точно доказать это не удалось: дело в том, что сохранилось очень немного книг, созданных майя, поэтому есть вероятность того, что эти тексты действительно были созданы малограмотным древним индейцем.


В 1884 году в штате Дэлавэр на атлантическом побережье США археологом Харальдом Крессоном была обнаружена древняя подвеска. Она была изготовлена из морской раковины, на ней был изображен мамонт. Подвеска позволила сделать два сенсационных вывода: во-первых, мамонты перекочевали в Северную Америку из Сибири вместе с первыми обитателями американского континента, во-вторых, североамериканские мамонты дожили практически до наших дней.

Эти теории дожили до 1988 года, когда историк Джеймс Гриффин опубликовал в журнале American Antiquity статью, в которой доказывал, что подвеска является фальшивкой. Он утверждал, что, во-первых, Крессон был малоизвестен в археологических кругах до совершения этого сенсационного открытия, во-вторых, многие археологи изначально подозрительно отнеслись к находке Крессона, в-третьих, несмотря на то, что раковина явно имела местное происхождение, это ничего не доказывает, в-четвертых, гравировка была почти точной копией изображения мамонта, обнаруженного в Европе, и т.д. Радиоуглеродный анализ показал, что раковина появилась на свет от 1.5 тыс. до 110 лет назад. Теоретически, мамонты действительно могли скрываться где-то на просторах Северной Америки в эту эпоху, однако никаких их останков до сих пор обнаружить не удалось.

Конец 2005 - начало 2006 года ознаменовались серией громких научных скандалов.
Известные ученые были схвачены за руку - их обвиняют в подтасовке фактов, в манипуляции доказательствами и иных подобных грехах.

В конце декабря 2005 года профессора ветеринарных наук Сеульского Национального Университета Ву-Сук Хвана обвинили в преднамеренной фабрикации результатов экспериментов по клонированию человеческих эмбриональных стволовых клеток, нарушении правил работы с донорами, недобросовестном обращении с государственными средствами и целом букете иных отступлений от принципов научной этики и правовых норм.

Скандал достиг своего пика в начале января 2006 года, когда назначенная руководством университета комиссия, в основном, подтвердила справедливость этих обвинений. Месяцем позже Хвана отстранили от должности до окончания разбирательства, а в середине марта Корейское общество молекулярной и клеточной биологии исключило его из своих рядов. Делом Хвана занялись следователи прокуратуры.

В начале марта прокуратура заявила, что Хван признался в отдаче одному из ассистентов распоряжения модифицировать несколько линий обычных соматических клеток, чтобы их можно было выдать за клонированные стволовые клетки. Не исключено, что для Хвана дело может закончиться тюремным сроком. 16 марта министерство здравоохранения Южной Кореи аннулировало лицензию Хвана, позволяющую проводить эксперименты с эмбриональными стволовыми клетками.

В середине января 2006 года стало известно, что норвежский онколог Йон Судбо придумал без малого тысячу фиктивных историй болезни, чтобы подкрепить ими свои выводы о возможности лечения рака ротовой полости нестероидными противовоспалительными препаратами (статью об этом он в 2005 году опубликовал в серьезном британском медицинском журнале Lancet).

Примерно тогда же начались неприятности у Стефана Виллиха, директора берлинского Института Социальной Медицины, Эпидемиологии и Экономики Здравоохранения. Виллиха обвинили в том, что он сознательно манипулировал данными клинических наблюдений, стремясь доказать, что сильный шум резко увеличивает вероятность острых нарушений сердечной деятельности.

Также в начале марта 2006 года редакция английского журнала Nature сообщила о серьезных сомнениях в научной обоснованности претензий американского инженера-ядерщика Рузи Талейярхана, который несколько лет утверждает, что наблюдал термоядерные реакции, возникающие под действием звуковых ударных волн. Университет Пердю (Purdue University), где сейчас работает Талейярхан, пока поостерегся начать формальное расследование этого дела, однако без промедления объявил, что оно передается на рассмотрение комиссии экспертов.

В середине марта 2006 года, Иэн Уилмут, считавшийся создателем первого в мире клонированного животного - овечки Долли - признал, что его роль в этом открытии сильно преувеличена.

Надувательством занимались даже признанные гении

Хорас Джадсон, автор исследования "Великие Измены: Обман в Науке" (The Great Betrayal: Fraud in Science) приводит доказательства того, что недостоверные факты публиковали даже такие гиганты, как Исаак Ньютон и Роберт Милликен, удостоенный в 1923 году Нобелевской премии по физике за работы по определению элементарного электрического заряда и изучению фотоэффекта. Впрочем, их частичная недобросовестность не оказала влияния на качество и значение их исследований.

Естествоиспытатель, монах и настоятель монастыря Грегор Мендел - основоположник учения о наследственности. В середине 19 века Мендель провёл обширные опыты по гибридизации гороха. Мендель впервые выявил закономерности свободного расхождения и комбинирования наследственных факторов. Однако ныне исследователи трудов Менделя обращают внимание на то, что в его работах результаты экспериментов чрезмерно безупречны. Однако, судя по всему, Мендель не занимался научным мошенничеством - он просто вовремя останавливал опыт - в тот момент, когда получал удовлетворявшие его данные.

Многолетний исследователь творчества Зигмунда Фрейда, обладатель многих научных премий Юджин Маллоув опубликовал книгу "Ошибки и Мошенничества Фрейда" (The Faults and Frauds of Freud), где представил доказательства того, что создатель теории психоанализа фабриковал доказательства.

По мнению Маллоува, теория Фрейда основана на шести принципиальных историях шести человек, с которыми Фрейд долгое время работал в качестве врача. Однако анализ архивов показал, что один из пациентов прекратил посещать Фрейда через три месяца после начала терапии, а двое пациентов вообще никогда не имели дела с Фрейдом. Из трех оставшихся, только один делился с Фрейдом своими подсознательными страхами. То есть, создатель психоанализа базировал свою теорию лишь на рассказах одного человека. Маллоув считает, что Фрейд пошел на подлог совершенно сознательно, так как считал, что психоанализу невозможно научиться по книжкам - специалист по психоанализу обязан самостоятельно проводить анализ поведения человека.

Известный германский биолог и философ Эрнст Гекель, восторженный последователь Чарльза Дарвина, в 1866 году открыл так называемый, "биоэнергетический закон", согласно которому индивидуальное развитие человека в упрощенной форме повторяет все стадии развития эволюции человечества. То есть, человеческий зародыш в процессе развития проходит стадии рыбы, земноводного и т.д. В качестве доказательства Гекель представил соответствующие изображения эмбрионов. Подлог был обнаружен его коллегами, которые вынесли дело Гекеля на университетский суд. Гекель признал, что он "подрисовывал" необходимые детали. В 1950-е годы было окончательно доказано, что даже на самых ранних стадиях развития человеческий зародыш не тождественен зародышу рыбы, пресмыкающегося или птицы.

В начале 20 века известный французский физик, член-корреспондент Французской Академии Наук, Рене Блондло сообщил о поразительном открытии N-лучей (названы по аналогии с Х-лучами - рентгеновскими, буква N появилась из-за города Нанси, где Блондло работал), которые излучают все виды материи, за исключением зеленых деревьев и некоторых металлов. N-лучи проникали сквозь папиросную бумагу и платиновые пластины, но калька и камень были для них непроницаемы. Блондло снискал лавры великого изобретателя. В период с 1903 по 1906 год около 120-ти французских ученых опубликовали более 300 научных статей, в которых анализировался и объяснялся феномен N-лучей. Сам Блондло опубликовал 26 статей и книгу.

Однако Блондло испытывал явные сложности, демонстрируя свои опыты иностранным ученым - эксперименты проводились в полутьме, наблюдать за действиями Блондло было крайне затруднительно, даже назначение научной аппаратуры было неясно. В 1904 году появились первые статьи, авторы которых утверждали, что Блондло мошенничает - одним из доказательств этого был тот факт, что опыты французского гения не удавалось воспроизвести нигде, кроме его лаборатории.

Любопытно, что и в 1920-е годы отдельные ученые в Великобритании и Ирландии подтверждали существование N-лучей. Карьере Блондло это не повредило - он вернулся к электротехнике и опубликовал несколько хороших исследований. Историк науки Роберт Лагеманн, автор книги "Новый Свет на Старые Лучи" (New Light on Old Rays: N Rays), отмечает, что увлечение французских ученых N-лучами напоминало массовое помешательство.


Нередко ученые выдавали чужие открытия за свои


В 1870-е годы французские овцеводы несли страшные убытки от эпидемии сибирской язвы. Ежегодные потери от падежа животных составляли 20-30 млн франков, по тем временам это была огромная сумма. Помочь фермерам взялся великий микробиолог и химик Луи Пастер. В феврале 1881 года он опубликовал статью, в которой сообщил, что ему удалось создать предохранительную вакцину от этой болезни. Однако Пастер лукавил, отмечает издание.

Эффективность вакцины Пастер доказал в ходе публичного эксперимента, проведенного весьма театрально. 31 мая Пастер и его ассистенты заразили сибирской язвой полсотни овец, содержавшихся на ферме в окрестностях Парижа. Ранее, в том же месяце, 25 животных были в два приема иммунизированы новым пастеровским препаратом.

Пастер заранее объявил, что эти овцы не заболеют, а прочие непременно погибнут. Через два дня, 2 июня, на ферму по приглашению Пастера нагрянули представители местных властей, журналисты, депутаты и фермеры - общим числом свыше двухсот человек. Увиденное повергло их в изумление. 24 вакцинированные овечки выглядели совершенно здоровыми, умирала лишь одна, которая скоро должна была объягниться. А вот из невакцинированных, 23 уже погибли, оставшиеся две были при последнем издыхании. Сообщения об очередном блестящем успехе великого Пастера облетели весь мир.

Эта хрестоматийная версия событий дожила почти до наших дней. Однако в 1995 году американский историк науки Джеральд Гейсон выпустил книгу "Частная Наука Луи Пастера" (Private Science of Louis Pasteur), в которой те же события изложены под другим углом.

Он показал, что Пастер приготовил свою вакцину по чужому методу! Один из способов вакцинации состоит во введении живой, но ослабленной культуры патогенного микроорганизма. В конце 1870-х годов Пастер провел успешные опыты по получению вакцины от куриной холеры, которые навели его на мысль, что для ослабления болезнетворного микроба его культуру надо подольше выдержать в кислородной среде, попросту говоря, на воздухе. Правда, для сибирской язвы этот способ напрямую не работал, так как ее бацилла (а она к тому времени уже была известна) на воздухе образует очень устойчивые споры.


Но Пастер обошел это препятствие, научившись ослаблять бациллу антракса, выдерживая ее в курином бульоне. Другой французский бактериолог, Шарль Шамберлен, который тогда работал в лаборатории у Пастера, ослаблял эту же бациллу посредством антисептика, бихромата калия. Гейсон доказал, что Пастер вылечил овец с помощью вакцины, которую он сделал по способу Шамберлена.

Ни публике, ни коллегам Пастер этого не сообщил, однако в своих лабораторных записных книжках отметил. В 1964 году один из наследников Пастера передал эти дневники в Национальную библиотеку, которая через семь лет открыла их для изучения. Гейсон первым из историков науки взялся за их расшифровку. Он потратил на этот труд целых 12 лет (там больше 10 тыс. страниц, исписанных весьма неразборчивым почерком). Его вывод однозначен: Луи Пастер ослаблял бациллы сибирской язвы посредством бихромата.

Гейсон утверждает, что Пастер преднамеренно ввел в заблуждение и широкую публику, и коллег по профессии, однако сделал это, в общем-то, из благородных побуждений. Он действительно верил в свой метод выдерживания патогена сибирской язвы в курином бульоне и к концу весны 1881 года уже стал получать таким путем препараты, которые выглядели вполне перспективно.

В середине лета он счел эту работу законченной и с полным успехом стал использовать для иммунизации животных уже свою собственную вакцину. Возможно, в мае он просто еще не решился ее применить, полагая, что она нуждается в доработке. Как бы то ни было, тогда он использовал методику Шамберлена, однако ни разу не сослался на подлинного автора этого открытия.

Рекордное количество широко известных научных подлогов и фальшивок связано с исследованиями в истории, палеонтологии, археологии

Примеры подобных подлогов - например, "творческое редактирование" или произведение добавлений в древние манускрипты - прослеживаются со времен раннего Средневековья. Однако эра бурного научного прогресса дала множество новых образцов.

Вероятно один из наиболее поразительных примеров такого рода - история Джорджа Псалманазара. В 1704 году он прибыл в Англию, где рассказывал всем желающим (в том числе и серьезным ученым) о том, что был захвачен в плен аборигенами острова Формоза (ныне Тайвань). Истории Псалманазара попали в морские лоции, книги по географии и т.п. Как выяснилось вскоре, Псалманазар просто-напросто выдумал язык, культуру, религию, календарь и нравы обитателей Формозы.


"Человек Зари". В 1912 году вблизи города Пилтдаун (Англия) были обнаружены древние осколки челюсти и черепа человека. Авторами открытия стали известный археолог Чарльз Доусон и энтузиаст науки Артур Вудворд. Они пришли к выводу, что "пилтдаунский человек" жил примерно 1 млн лет назад. К тому времени в Европе были обнаружены останки неандертальца (жил 200-300 тыс. лет назад), а на Яве был обнаружен Гомо Эректус, которому было около 700 тыс. лет. "Пилтдаунский человек" обладал большим мозгом. Таким образом, это были старейший представитель гомо сапиенс. Его назвали Эоантропом Доусона ("Человек зари Доусона").

В 1953 году антрополог Джозеф Винер впервые усомнился в том, что эоантроп действительно существовал. Как показали многочисленные исследования, челюсть и зубы эоантропа принадлежали орангутангу, а часть черепа - англичанину, скорее всего современнику Шекспира. Ныне историки спорят о том, кто подделал древнейшего джентльмена Англии.

Кеннет Федер, автор книги "Обманы, Тайны и Мифы: Наука и Псевдонаука в Археологии" (Frauds, Mysteries and Myths: Science and Pseudoscience in Archaeology) считает, что автором этой подделки может быть либо палеонтолог-любитель отец Пьер Тейр де Шарден, принимавший участие в тех раскопках и прославленный писатель Артур Конан Дойл, который жил неподалеку и имел богатый опыт организации розыгрышей такого рода.

Архаерораптор. В 1950-е годы "черные археологи" из Китая обнаружили останки существа, которое было признано "недостающим звеном" между динозавром и птицей. Существо, имевшее облик птицы с хвостом динозавра. Оно было названо архаерораптором, но позднее получило известность в качестве "пилтдаунского индюка" (намек на эоантропа). Исторические кости были вывезены из Китая и проданы частному американскому коллекционеру. В 1999 году журнал National Geographic опубликовал статью, в которой описывалось еще одно открытие, связанное с архаеораптором - кости птицы и динозавра были кем-то склеены.

"Рука Бога". Известный японский археолог Шиничи Фуджимура сделал множество открытий и получил прозвище "Рука Бога" за редкую удачливость. Он нашел множество свидетельств того, что японская цивилизация возникла в незапамятные времена. В 2000 году японская газета опубликовала две серии фотографий: на одной было запечатлено, как Фуджимура закапывает артефакты каменного века в ведущийся раскоп, на другой - как Фуджимура триумфально выкапывает эти исторические камни и черепки.

"Недостающее звено". Несколько лет назад неподалеку от Гамбурга были обнаружены останки человека, жившего примерно 36 тыс. лет назад. Это стало научной сенсацией, потому что эти останки могли являться "переходным звеном" между неандертальцем и современным человеком. Автором открытия стал профессор Райнер Протш фон Зайтен.

Однако позднее, Франкфуртский Университет, где работал фон Зайтен, объявил, что профессор более не работает в его стенах, поскольку он систематически фальсифицировал артефакты каменного века. Человек "переходного звена", как показала экспертиза, проведенная Оксфордским Университетом (Oxford University), жил не 36 тыс. лет назад, а 7,6 тыс. Проверка иных находок профессора также показала, что он искусно "состаривал" артефакты. Однако нечестность профессора была доказана лишь после того, как он попытался продать университетскую коллекцию скелетов шимпанзе.


Newsru.com
  Ответить с цитированием
Старый 08.04.2009, 18:44   #23
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Проворовавшиеся (и попавшиеся) богатеи

Услышав про попавшего под следствие директора близлежащей птицефабрики, мы отмахиваемся: "Проворовался!" А когда речь идет о хищениях миллиардов долларов, уже хочется знать детали. И подробности временами оказываются преинтересными.
2 марта 2004 года сразу после оглашения приговора в зале федерального суда в Нью-Йорке полицейские взяли под стражу хорошо одетого представительного мужчину. Через несколько минут его вывели из здания суда с кандалами на ногах и без галстука, снятого по тюремным правилам. Осужденного запихали в полицейский автомобиль и отправили по этапу. Так оборвалась свободная жизнь главного кассира американского энергетического гиганта Enron Бена Глизана. Его признали виновным в махинациях с отчетностью компании. В итоге бывший топ-менеджер получил пять лет тюрьмы и штраф в $1 млн. Такие сюжеты не редкость по всему миру. Просто одного сажают за сворованный пончик, а другого лишают половины состояния, которое он перед этим удесятерил в обход закона.

Последнее пристанище

Крупный банкир Эмилио Ботин возглавляет наиболее уважаемый в Испании банк Banco Santander Central Hispano, получив свой пост от отца, в свою очередь принявшего его после деда. И теперь Эмилио Ботина обвиняют в растрате 164 млн. евро из средств банка, что на фоне его состояния, оцениваемого в $1.9 млрд., сущие пустяки. Деньги пошли на выплату отступных за досрочный уход на пенсию бывшему сопредседателю совета директоров банка Хосе Марии Амусатеги и бывшему генеральному директору банка Анхелю Коркостеги. Таким образом Ботин за счет других акционеров укрепил свою власть в банке, избавившись от не согласных с его политикой Амусатеги и Коркостеги. Однако других акционеров Banco Santander Central Hispano столь вольное распоряжение их общими деньгами просто взбесило, и они подали иск в суд.

Обвинительный вердикт грозит Эмилио Ботина восемью годами тюрьмы. Чтобы не нарушать традиций семейного управления, предусмотрительный Эмилио уже назначил своего брата Хайме Ботина заместителем председателя совета директоров Banco Santander Central Hispano. Печально, что тюрьма может стать для 70-летнего банкира последним местом жизни.

Преемственность поколений

Но подлинной родиной гонений на крупных бизнесменов можно считать Соединенные Штаты. Еще в далеком 1911 году американское правительство настояло в суде на разрушении крупнейшей компании в мире - нефтяной монополии Standard Oil. Фирму обвинили в жестком и неприкрытом монопольном господстве над рынком. В итоге принадлежавшую Джону Рокфеллеру Standard Oil разделили на 38 независимых компаний, и ни в одной из них Рокфеллер уже не имел контрольного пакета акций. Правда, о заключении Рокфеллера под стражу речи не шло, а на дожитие бывшему главе компании оставили где-то $150 млрд. в современном эквиваленте.

Но за последние три года США стали настоящим кладбищем большого и очень большого бизнеса. Началось все в 2002 году, когда энергетический концерн Enron объявил об убытках, которые до этого в отчетность не вносились. Когда же стало известно и про мошеннические схемы ухода от налогообложения, дни Enron были сочтены. Общие потери инвесторов приблизились к двум сотням миллиардов долларов. Главным виновником происшедшего суд посчитал главу компании Кена Лея. Впрочем, ему "помогали" еще почти десяток топ-менеджеров и руководство обслуживавшего Enron аудитора Arthur Andersen.

Для американского общества "дело Enron" оказалось настоящим холодным душем. Прокуроры закатали рукава, и с тех пор одно "крупнейшее банкротство в истории" сменяет в заголовках газет другое.

Дело Козловски

Но случаются и казусы. Авторитетный американский журнал Business Week назвал директора компании "Tyco" Денниса Козловски в числе лучших менеджеров по итогам 2001 года. Через несколько месяцев начался громкий судебный процесс по обвинению Козловски в растрате средств фирмы на $600 млн.

Козловски за счет компании оплачивал личную яхту, роскошные квартиры любовниц и отпуска, во время которых деньги текли рекой. В $2.2 млн. обошлось акционерам "Tyco" недельное празднование дня рождения жены босса на средиземноморском острове Сардиния. В представленной на суде видеозаписи этого действа, в частности, фигурировали торт в виде женщины в натуральную величину и ледяная копия скульптуры Давида работы Микеланджело. При этом скульптура мочилась водкой.

Тонкий ценитель прекрасного, Козловски приобрел на корпоративные средства так необходимые для украшения его особняка произведения искусства на $13 млн. Среди прочего там попадались картины Ренуара и Моне. Главным же изобретением главы "Tyco" стал своеобразный откат движению зеленых. Козловски перевел одной природоохранной организации $1 млн. из средств компании, чтобы экологи смогли купить земли вокруг его дома в Нантакете в природоохранный фонд и защищали менеджера от появления соседей.

Несмотря на такой размах, на суд Козловски приходит в скромном пиджачке вместе со столь же скромно одетой женой и не теряет надежды сократить грозящий ему 25-летний срок заключения.

Воровать надо уметь

Невольно появляется убежденность, что большие деньги, как и большая политика, - вещь грязная. Как и в политике, в мире большого бизнеса на скамью подсудимых попадают только проигравшие гонку за призовые места. Победители же всегда находят убедительные оправдания.

Известный французский предприниматель Франсуа Пино, владелец парижских магазинов Printemps и аукционного дома Christieґs, сделал рывок к своим миллиардам после финансовой аферы. Пино отлично ладил с чиновниками, и, когда в 1991 году французский государственный банк Credit Lyonnais решил обойти закон, чтобы купить американскую страховую компанию Executive Life, он предложил свои услуги. Законы США запрещали банкам покупать более 25% акций страховщиков. Тогда Credit Lyonnais привлек для сделки несколько французских фирм-посредников, в том числе и принадлежащую Пино Artemis, и купил Executive Life через них. В благодарность за помощь посредники получили право продать все находящиеся на балансе страховой фирмы ценные бумаги. По разным оценкам, Пино заработал на сделке от $1 млрд. до $2 млрд. Эти деньги и легли в основу его империи, которая сейчас оценивается в $4.7 млрд.

Интересно, но власти США узнали об афере только спустя семь лет. От тюрьмы Пино спасла крепкая дружба с президентом Франции Жаком Шираком. Через пять лет разбирательств Франсуа заплатил $185 млн. - всего-навсего десятую часть заработанного на этой афере.

В бега как на праздник

Еще раньше из рук американской Фемиды сбежал бизнесмен Марк Рич. Сын бельгийского эмигранта, Рич в 20 лет попал в трейдерскую фирму Philipp Brothers, а в 40 лет организовал собственную трейдерскую компанию. Именно в ней талант Марка проявился в полную силу. Удачу ему принес начавшийся в 1973 году нефтяной кризис. Занявшись нефтяными спекуляциями, в 1980 году компания Рича продавала нефти на $2 млрд. в год. Объем ежедневных продаж достигал 300 000 баррелей. А жадный Марк и не думал платить налоги с этих сверхдоходов - они оседали на счетах его многочисленных зарубежных компаний.

Риска Марк тоже не боялся и предлагал свои услуги всем враждовавшим с США режимам. Например, он покупал у Ирана нефть в обход американского эмбарго. Продавал ее в Израиле, помогая еврейскому государству решить энергетическую проблему. Затем на вырученные деньги закупал в Северной Корее оружие, которое тайком поставлял Ирану. И опять покупал в Иране нефть.

Долго это продолжаться не могло. В 1982 году прокуратура Нью-Йорка начала расследование деятельности Марка Рича и его компаний. Но когда в сентябре 1983 года следствие подошло к аресту Рича, предприниматель уже спокойно жил в Швейцарии, откуда и запросил испанское гражданство. А когда США объявили его в международный розыск через Интерпол, ходатайствовать о помиловании Рича стали премьер-министр Израиля Эхуд Барак и король Испании Хуан Карлос.

Правда, в США Рич так и остается преступником. Даже когда президент этой страны Билл Клинтон в последний день своего президентства при загадочных обстоятельствах подписал указ о помиловании беглеца, сенат немедленно начал собственное расследование преступлений Рича. В общем, 71-летний Марк с 1983 года не казал в США носа. И, похоже, нисколько об этом не жалеет.

Не жалеет хотя бы потому, что зарабатывать большие деньги Рич умеет только в самых нестабильных регионах, например в России начала 1990-х годов. Тогда его фирма Mark Rich & Company Investment активно сотрудничала с Trans World Group братьев Льва и Михаила Черных, установивших контроль над половиной алюминиевой отрасли страны. А позже Рич сотрудничал с основателями "Альфа-групп" и даже пытался продать им Mark Rich & Company Investment.

Беспокойная старость

Но далеко не каждый умеет выходить сухим из воды. Иногда в этом не помогают даже большие деньги. Японец Иосиаки Цуцуми в 1987-1990 годах, по данным журнала Forbes, считался самым богатым человеком в мире. Цуцуми унаследовал от отца строительную компанию и занялся семейным бизнесом в 1965 году, обогатившись на строительстве отелей и железных дорог. Его империя включает в себя недвижимость, горнолыжные курорты, гостиницы, универмаги и одну из самых популярных в стране бейсбольных команд "Сэйбу лайонз". Одно время он возглавлял Национальный олимпийский комитет, и зимние Олимпийские игры 1998 года, состоявшиеся в Нагано, во многом его заслуга.

Но сейчас дела Цуцуми идут не так успешно. Сначала после японского кризиса на рынке недвижимости его состояние сократилось с примерно $20 млрд. до $3.7 млрд. А 3 марта 2005 года 71-летнего олигарха арестовали по обвинению в махинациях на фондовом рынке с использованием инсайдерской информации и фальсификации финансовой отчетности с целью скрыть незаконное владение акциями железнодорожной компании "Сэйбу рэйлвэй". На судебных слушаниях мрачный Цуцуми признался, что обвинение "верно излагает факты". И теперь суду осталось определить наказание, которое может составить до восьми лет заключения.

Суд совести

Но все эти судебные решения - ничто по сравнению с судом собственной совести. Тело 54-летнего Чон Мон Хона, главы Hyundai Group с продажами на $8.7 млрд., в полшестого утра обнаружил дворник в кустах возле здания штаб-квартиры Hyundai Group в центре Сеула. Случилось это в самом начале августа 2003 года. "Надеюсь, вы сможете простить все глупости, которые я совершил", - написал Чон Мон Хон в своей предсмертной записке. Адресовав одно послание полиции, а другое - семье, глава и совладелец Hyundai Group выпрыгнул из окна своего кабинета на 12-м этаже.

Приведший к трагедии скандал разразился за год до этого. Чон Мон Хон обвинялся в тайном переводе в 2000 году северокорейскому правительству $500 млн. в обмен на согласие Пхеньяна принять участие в межкорейском саммите. Тогдашний президент Южной Кореи Ким Тэ Чжун получил за проведение этого саммита Нобелевскую премию мира. Тогда же Чон Мон Хон "увел" $12.5 млн. из кредита Корейского банка развития, чтобы пустить их на более мелкие взятки.

Когда же надежды на быстрое объединение Корей улетучились, а в Южной Корее поменялся президент, услуги главы Hyundai Group оказались никому не нужны и на бизнесмена спустили следователей. Однако Чон Мон Хон суда дожидаться не стал.

Милые мелочи

На суде по делу Денниса Козловски особый интерес публики привлекло оглашение описи "мелких покупок" бывшего главы корпорации "Tyco". Так, топ-менеджер приобрел занавеску для душа в своей квартире за $6000, плечики для гардероба за $2000, а подставку для зонтика - за $15 000. В сумме эти три вещи стоили больше, чем годовая зарплата среднего американца.

Божий одуванчик

Поистине агнцем на фоне бизнес-волков выглядит попавшая под горячую руку правосудия американская телеведущая Марта Стюарт. "Бедная" женщина, как считается, в 2001 году от своих друзей узнала о готовящемся запрете регулирующих органов на выпуск препарата, в разработку которого биотехнологическая фирма ImClone Systems вложила почти все средства, - и успела скинуть акции по хорошей цене.

Хотя суд счел неубедительными доводы обвинения об использовании Мартой Стюарт инсайдерской информации, присяжные с легкостью согласились, что она "чинила препятствия правосудию". Наказание за несговорчивость Марта получила на полную катушку: пять месяцев тюрьмы и еще пять месяцев домашнего ареста.


Известия
  Ответить с цитированием
Старый 08.04.2009, 18:46   #24
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Богачи-разбойники


Недавняя история с заключением Пэрис Хилтон в очередной раз продемонстрировала миру, что богатые и знаменитые порой превращаются в самых обыкновенных преступников. Так было с Вайноной Райдер, укравшей одежду из магазина, так было с членом клана Кеннеди Майклом Скейклом и мультимиллионером Джоном дю Поном, которые отбывают сроки за убийства. Богатые наследники и успешные бизнесмены порой начинают действовать как настоящие уголовники, но поступают так обычно далеко не ради вульгарной наживы. При этом поймать и осудить обеспеченного преступника часто значительно труднее, чем неимущего.

Дело о колбасном фарше

Некоторые люди становятся богатыми в результате преступления, некоторые богачи держатся на плаву благодаря хитрым аферам и махинациям, а некоторые бывшие миллионеры, упав с денежного олимпа, пускаются во все тяжкие, лишь бы продлить очарование привычного стиля жизни. Когда такие истории становятся достоянием гласности, разгораются крупные скандалы, однако мотивы, стоящие за подобными преступлениями, хорошо понятны даже самому бедному обывателю: богачу не хватает денег, и он начинает воровать, обманывать и убивать. Но совсем другое дело, когда преступление совершает человек, у которого нет видимых финансовых проблем и который, с обывательской точки зрения, мог бы жить и радоваться. Преступления, совершенные счастливцами, становятся чем-то большим, чем сенсация,-- они становятся легендой.

Большая часть преступлений, совершенных богатыми и знаменитыми, так или иначе связана с сексом. Это и неудивительно, потому что, с одной стороны, в области личных отношений далеко не все можно купить за деньги, а с другой стороны, при разводах можно очень много потерять. Одним из самых громких преступлений такого рода стало дело чикагского миллионера Альберта Луиса Лютгерта, который пустил свою жену на колбасу.

В 1890-е годы Чикаго был центром американской мясной промышленности. На местных скотобойнях ежегодно забивались тысячи животных, так что лучшего места для открытия колбасной фабрики было не найти. Немецкий иммигрант Альберт Лютгерт рассуждал именно так и оказался прав. Его поначалу скромное предприятие быстро разрослось до размеров крупного завода, а сам он заслужил прозвище колбасного короля Америки. Лютгерт стал одним из самых богатых и влиятельных людей Чикаго, что позволило ему вести тот образ жизни, о котором он всегда мечтал. Его страстью были женщины, и чем старше он становился, тем больше любовниц заводил. Между тем у Лютгерта была жена Луиза, порывать с которой он не собирался. Более того, он желал оставаться в глазах общества примерным семьянином. У Луизы, которой постоянные измены мужа давно надоели, было другое мнение. Она неоднократно грозила ему разводом, и в конце концов супруги разъехались: Альберт переехал жить на свой завод, а Луиза осталась в их городском особняке. Однако семейные страсти от этого не утихли. Луиза продолжала требовать развода, а бракоразводный процесс грозил колбасному королю разоблачением его тайной жизни. Огласка же могла стоить Лютгерту немалых денег: многочисленные религиозные организации могли просто затравить миллионера, попавшегося на аморалке, и даже организовать бойкот его продукции, что привело бы к потере изрядной доли доходов. Кроме того, в случае развода ему пришлось бы делиться с женой, чего ему никак не хотелось. Скандалы продолжались, причем вспыльчивая натура Лютгерта давала о себе знать. Люди видели, как однажды он гнался за женой с пистолетом в руке, а в другой раз схватил ее за горло и начал трясти.

10 мая 1897 года брат Луизы заявил в полицию об исчезновении своей сестры. Полиция наведалась к ее мужу, который пребывал в прекрасном расположении духа и уверял, что Луиза рано или поздно вернется. Спокойствие бизнесмена насторожило следователей. Особенно подозрительным было то, что за пару месяцев до исчезновения жены Лютгерт поднял на ноги всю городскую полицию, чтобы найти свою потерявшуюся собаку, а пропажу супруги воспринял как нечто само собой разумеющееся. Возглавивший следствие капитан Шуттлер собрал многочисленные свидетельства того, что бизнесмен ненавидел свою жену и мечтал от нее избавиться. Но главная улика -- труп -- отсутствовала. Наконец в полицию пришел сторож с фабрики Лютгерта, который рассказал, что в ночь исчезновения Луизы колбасный король заперся в одном из цехов, а из трубы почему-то повалил густой дым. Капитан Шуттлер наведался на фабрику и проверил содержимое чанов с фаршем. На дне одного из чанов нашлись несколько перемолотых человеческих костей, зуб, кусок женского корсета и пара колец, принадлежавших Луизе Лютгерт. Вскоре нашлись свидетели, которые видели, как фабрикант в роковую ночь вел жену в сторону своего предприятия. Нашелся и окровавленный нож. Однако с первого раза засадить Лютгерта не удалось. Адвокаты сумели добиться оправдательного приговора. Поскольку в Америке второй раз не судят только в том случае, если подсудимый был признан виновным, вскоре судебное преследование Лютгерта возобновилось. На втором процессе заговорили еще несколько свидетелей, включая любовниц самого Лютгерта, и их показания позволили приговорить убийцу к пожизненному заключению.

Богачи, предпочитающие разводу "мокрое дело", появлялись и в последующие годы, и с завидной регулярностью. Своих жен убивали не только колбасники, но и те, в чьих жилах текла голубая кровь. Например, в 1974 году пэр Англии лорд Джон Лакэн попытался решить семейную проблему наиболее радикальным образом, хотя пострадала в итоге ни в чем не повинная служанка.

Сэр Джон был истинным аристократом, и в его роду хватало людей, оставивших след в истории Британской империи. Один из его предков отличился в Крымскую войну, погубив элитную кавалерийскую легкую бригаду, которую он подставил под огонь русских батарей. Вероятно, сэр Джон пошел именно в этого предка, поскольку его жизнь была отмечена чередой глупостей и неудач. В молодости Лакэн пытался сделать военную карьеру, а затем банковскую, но ни то ни другое у него не задалось. В 1960 году лорду наконец повезло: он выиграл за карточным столом £26 тыс. и с тех пор заделался профессиональным игроком. Однако чем больше он играл, тем больше росли его долги. Наконец лорд задумал продать свой лондонский особняк, чтобы расплатиться с кредиторами, но его жена Вероника была решительно против.

7 ноября 1974 года Вероника послала няню Сандру Риветт, которая воспитывала ее детей, за чашкой чая, но время шло, а няни все не было. Когда же леди Лакэн пошла искать Риветт, на нее в темноте набросился мужчина, который попытался ее убить. Вероника спаслась тем, что ударила нападавшего по наиболее чувствительному месту. Она вырвалась из дома и вызвала полицию. В подвале дома полицейские обнаружили труп Сандры Риветт, который был наскоро засунут в чемодан. Лорда Лакэна в доме не было, но леди Лакэн была абсолютно уверена, что нападавшим был ее муж. В дальнейшем родственники сэра Джона получили от него несколько писем, в которых он расписывал фантастическую историю о том, как пытался спасти жену от неизвестного, который перед этим по ошибке убил няню. Однако все улики говорили о другом: лорд Лакэн ухитрился перепутать супругу с прислугой и убил Риветт, считая, что избавляется от жены. Осознав ошибку, он засунул труп в чемодан, но тут увидел свою жену и решил повторить попытку. С тех пор лорда Лакэна, ударившегося в бега, никто не видел.

"Как пещерный человек"

Однако корысть присутствовала в подобных преступлениях далеко не всегда. Ревности и сладострастия порой оказывалось вполне достаточно. Именно так было в нашумевшем деле племянника сенатора Роберта Кеннеди Майкла Скейкла. В 1975 году в городе Гринвич, штат Коннектикут, был обнаружен труп 15-летней Марты Моксли, которая была убита ударом клюшки для игры в гольф. Клюшка валялась неподалеку и, как вскоре выяснилось, принадлежала матери Майкла Скейкла, которому тогда тоже было 15 лет. Хотя Майкл был одним из главных подозреваемых, следствию тогда так и не удалось доказать его причастность к убийству. О деле Моксли забыли на долгие годы, пока в 1991 году другой представитель клана Кеннеди, Уильям Кеннеди Смит, не предстал перед судом за предполагаемое изнасилование. Выяснилось, что обвиняемый был в Гринвиче в ночь убийства Марты, и энтузиасты начали ворошить старую историю, надеясь связать его с тогдашней трагедией. Уильям был оправдан, но зато всплыли факты, указывавшие на то, что Моксли убил Майкл Скейкл. В частности, один из тогдашних друзей Скейкла припомнил, что Майкл, расстроенный тем, что Марта отказывала ему в интимной близости, решил овладеть ею "как пещерный человек", то есть оглушив предварительно дубиной. В 2002 году Майкл Скейкл был признан виновным и получил пожизненный срок без права помилования в течение 20 лет.

Нечто подобное произошло и с Джоном дю Поном -- отпрыском одного из самых богатых и могущественных семейств Америки, чье состояние оценивалось приблизительно в $80 млн. Дю Пон отличался любовью к спорту и в особенности к мускулистым спортсменам. Первый раз миллионер оказался под угрозой суда как раз из-за своего пристрастия к однополой любви. В 1988 году борец из спонсируемой им команды Андрэ Мецгер подал на него в суд, обвинив в сексуальных домогательствах. Дело тогда удалось уладить с помощью денег, но в другой раз преступление оказалось куда более серьезным. 26 января 1996 года 56-летний дю Пон в присутствии многих свидетелей застрелил олимпийского чемпиона Дэвида Шульца, который был тренером его борцовской команды. Со стороны казалось, что причиной всему была паранойя, которой убийца, по-видимому, действительно страдал в той или иной форме. По крайней мере, миллионер сделал все для того, чтобы суд признал его невменяемым. Совершив убийство, дю Пон умчался в свой особняк и заперся в бомбоубежище, вырытом еще в 1950-е годы на случай ядерной войны. Обложенный полицейскими, он начал разыгрывать настоящую комедию, объявляя себя то далай-ламой, то Иисусом Христом. Продуктов в бункере хватало на долгую ядерную зиму, и поэтому, чтобы его выманить, полиция отключила отопление. Замерзший дю Пон вышел на свет и тут же был арестован. В тюрьме дю Пон ел только крекеры, не давал себя стричь и отказывался говорить. Однако суд в версию о невменяемости убийцы не поверил и посадил его на 30 лет, хотя любой другой на его месте наверняка получил бы пожизненный срок или смертный приговор. Сегодня основной версией этого преступления является убийство в припадке ревности. Дю Пон и Шульц, по некоторым данным, были любовниками, и психически неуравновешенный богач просто не захотел делить его с кем-то еще.

Неправедный гнев

Помимо припадков ревности с богатыми порой происходят и припадки гнева, которые могут быть вызваны даже самыми нелепыми причинами. Один из таких случаев произошел в 1898 году. Генри Корниш, главный тренер привилегированного нью-йоркского спортивного клуба "Никербокер", в котором богачи качали штангу, плавали в бассейне и занимались прочими физическими упражнениями, получил забавный рождественский подарок: бутылочку средства от головной боли, установленную на изящной серебряной подставке. Подарок пришел по почте, и обратного адреса на посылке не было. Тренер решил, что кто-то из членов клуба решил пошутить, и отнес бутылочку домой. Ночью у его квартирной хозяйки разболелась голова, и Корниш великодушно угостил ее своим лекарством. Старушка умерла в страшных мучениях, а доктор опознал в содержимом пузырька цианистый калий. Полиция не сомневалась, что яд предназначался для Корниша, и вскоре у следователей был подозреваемый.

Роберт Молино был человеком гордым и вспыльчивым и к тому же не привык слышать возражений и отказов. Он был сыном знаменитого генерала, прославившегося во время войны Севера с Югом, и по праву считал себя представителем нью-йоркской аристократии. Его отец владел крупным химическим концерном, выпускавшим искусственные красители, так что нужды в деньгах молодой человек не испытывал. Роберт Молино был членом клуба "Никербокер", но его отношения с главным тренером не сложились. Молино считал, что Корниш обращается с ним слишком фамильярно, чего он не терпел. К тому же Корниш сумел выжать больший вес, чем он, что окончательно взбесило генеральского сына. Молино потребовал от клуба уволить тренера и, получив отказ, сам ушел из "Никербокер".

Следователи изучили почерк Молино и решили, что адрес на посылке Корниша писал именно он, но доказательной силы такая улика не имела. Вскоре выяснилось, что за пару лет до того в "Никербокер" был похожий случай. Член клуба Генри Барнет умер, воспользовавшись лекарством, присланным неизвестно кем. Примечательно было, что Барнет и Молино ухаживали за одной и той же девушкой и после смерти Барнета Молино на ней женился. К тому же выяснилось, что Молино имел доступ к цианистому калию, который использовался в производстве на заводах его отца. Наконец, следователи нашли торговцев, которые продали Молино пузырек и серебряную подставку для него. Дело можно было передавать в суд, и присяжные признали Молино виновным, хотя его отец потратил на адвокатов порядка $200 тыс., что сегодня равнялось бы нескольким миллионам долларов. Через четыре года, которые отравитель провел в тюрьме, состоялся новый процесс, и на сей раз адвокаты добились оправдательного приговора. Выйдя на волю, Молино начал писать пьесы и стихи о тяготах тюремной жизни, но долго вести нормальную жизнь не смог. В 1913 году он попал в клинику для душевнобольных, где и умер в 1917 году.

В наши дни похожая история произошла с другим американцем -- Робертом Дерстом, чье состояние оценивается приблизительно в $2 млрд. Сын крупного нью-йоркского торговца недвижимостью, Дерст с детства страдал психическими заболеваниями, что неудивительно, ведь он был свидетелем самоубийства своей матери. Он был весьма эксцентричен, подвержен вспышкам гнева и с трудом ладил с людьми. В 1973 году Дерст женился на Кейтлин Маккормак, а в 1982 году его жена бесследно исчезла. Миллиардера допрашивали, но доказать его вину не смогли. В 2000 году была зверски убита давняя знакомая Дерста Сьюзан Берман. Подозрение вновь пало на Дерста, но доказать что-либо снова не удалось. Наконец, в сентябре 2001 года в море у побережья Техаса был обнаружен расчлененный труп старика. Убитый был опознан как Морис Блэк -- сосед Роберта Дерста. Следствие установило, что Дерст застрелил старика, разрубил труп на части и выбросил в море. Дерст не отпирался. Он рассказал историю о том, что Блэк якобы попытался его убить, а в ходе борьбы случайно сам себя застрелил. У миллиардера хватило денег для того, чтобы выйти под залог, и лишь для того, чтобы удариться в бега. Попался он почти как актриса Вайнона Райдер -- на шоплифтинге. Имея в кармане $300, беглец попытался стащить в закусочной сэндвич с курицей, и тут же был задержан. Вновь оказавшись на скамье подсудимых, Дерст нанял лучших адвокатов, и присяжные его оправдали, поскольку опровергнуть его версию о самообороне оказалось невозможно.

Два товарища

Преступления, совершенные под влиянием гнева, на первый взгляд выглядят совершенно бессмысленными. И все же куда меньше смысла обнаруживается в злодействах, которые богатые люди творят из чисто спортивного интереса. Самое громкое преступление такого рода, которое вошло в анналы мировой судебной практики, было совершено в Америке в 1924 году, причем преступники действовали исключительно ради собственного развлечения.

19-летний Натан Леопольд и 18-летний Ричард Лоэб относились к хорошо известной ныне категории богатых наследников, которые считают, что им все позволено, и совершают преступления просто от нечего делать. Оба они происходили из очень богатых еврейских семей. Отец Леопольда владел бумажными фабриками, а отец Лоэба был топ-менеджером в крупной торговой сети. Оба они считались одними из лучших студентов Чикагского университета, причем Леопольд говорил на пяти языках и считал себя знающим орнитологом, а Лоэб уже успел к тому времени окончить Мичиганский университет, став самым юным выпускником в его истории. Вместе с тем обоим с детства нравилось нарушать правила. Так, Лоэб в девять лет украл деньги у соседского мальчика и с тех пор ради острых ощущений постоянно что-нибудь воровал у соседей или родителей, а Леопольд примерно в том же возрасте наловчился красть галстуки у своих старших братьев, чтобы менять их на сигары. Была у друзей и еще одна общая слабость -- они имели склонность к гомосексуализму и вскоре после поступления в университет стали любовниками.

Леопольд и Лоэб с увлечением изучали философию Ницше, в особенности те места, где говорилось о сверхчеловеке, который стоит над законом и находится "по ту сторону добра и зла". "Сверхчеловеками" они, конечно же, считали себя, и для того чтобы убедиться в своей избранности, они, подобно Родиону Раскольникову, совершали преступления. Началось все с мелких краж в магазинах и гостиницах. Пару раз друзья угоняли машины, чтобы кататься по городу и кидать кирпичи в витрины магазинов. Несколько раз они поднимали ложную пожарную тревогу, но это казалось им недостаточно интересным, и они начали устраивать настоящие поджоги. Дальше -- больше. Друзья пристрастились совершать кражи со взломом. Однажды, например, они влезли ночью в общежитие собственного университета и обокрали своих однокашников, а также зачем-то прихватили пишущую машинку "Ундервуд". Но всего этого им было недостаточно. Чтобы ощутить себя настоящими ницшеанскими "белокурыми бестиями", им хотелось совершить "идеальное преступление", а такое преступление просто обязано было быть более серьезным, чем кража пишущей машинки.

21 мая 1924 года друзья заманили в свой автомобиль 14-летнего Бобби Фрэнкса, который был сыном богатого брокера, доводился дальним родственником Лоэбу и проживал в том же районе, что и сами преступники. Затем Лоэб нанес мальчику четыре удара стамеской по голове, после чего то ли Лоэб, то ли Леопольд, то ли оба они вместе задушили раненого веревкой. Выехав за город, убийцы облили лицо жертвы кислотой и спрятали труп в водосточную трубу под мостом. Тут у преступников случился первый прокол: пряча труп, Леопольд потерял очки в роговой оправе. Однако отказываться от своего плана друзья не собирались. Они направили отцу жертвы письмо, в котором писали, что Бобби похищен и будет возвращен домой живым и здоровым, если им будет передано $10 тыс. Между тем "идеальное преступление" дало вторую осечку. Рабочий, шедший вдоль железнодорожных путей, заметил ноги, торчавшие из водосточной трубы. Теперь о выкупе не могло быть и речи, но Лоэб и Леопольд все равно были довольны собой, ведь деньги для них играли второстепенную роль. В Чикаго газеты только и писали что о деле Бобби Фрэнкса, и убийцы буквально упивались всей этой кутерьмой. Они с удовольствием обсуждали со знакомыми детали трагедии, почерпнутые из газет, а Лоэб даже объявил, что начинает частное расследование случившегося.

Тем временем полиция уже примерно знала, кого искать. Убийца должен был быть высокообразованным человеком, поскольку письмо с требованием выкупа было написано слишком уж правильным языком. Убийца должен был знать местность, где был спрятан труп, поскольку водосток было нелегко заметить. Убийца должен был знать Бобби Фрэнкса, потому что иначе ему не удалось бы заманить мальчика в ловушку, и, наконец, он должен был носить очки в роговой оправе. Поскольку найденные очки были исключительно дорогим эксклюзивным изделием, найти их хозяина не составило труда. Следователи начали допрашивать Леопольда, а через него вышли на Лоэба. Убедительного алиби у "сверхчеловеков" не было, и вскоре оба они сознались в содеянном, наперегонки сваливая вину друг на друга. Нация была в шоке. Предстоящий суд журналисты заранее окрестили процессом века, и в том, что убийц ждет смертная казнь, тогда мало кто сомневался. Однако в дело вмешался такой немаловажный фактор, как богатство семей Леопольда и Лоэба. Защищать преступников был нанят Кларенс Дэрроу -- знаменитый и очень дорогой адвокат, известный своим принципиальным неприятием смертной казни. Он-то и совершил чудо, избавив убийц от электрического стула. Для начала Дэрроу заставил обвиняемых признать свою вину. Тем самым Леопольд и Лоэб были избавлены от суда присяжных, который наверняка приговорил бы их к смерти. Теперь исход дела зависел только от судьи, на которого Дэрроу считал возможным повлиять с помощью своего красноречия. Адвокат произнес блестящую речь, длившуюся около 20 часов, в которой упирал на то, что глупо казнить студентов за то, что они следовали философии, которую им преподавали в колледже. В результате оба подсудимых отделались пожизненным заключением. Таким образом, чувство безнаказанности, которое владело душами обоих богатых наследников, оказалось не таким уж обманчивым.

Дальнейшая судьба несостоявшихся "сверхчеловеков" сложилась по-разному. Лоэба в 1936 году зарезали сокамерники, возмущенные тем, что он перестал проплачивать им гостинцы с воли. Леопольд прожил долгую жизнь, которую посвятил просвещению заключенных, даже позволил в научных целях привить себе малярию. В 1958 году он был помилован и вышел на волю, где его ждали нерастраченные семейные капиталы, и уехал в Пуэрто-Рико, где вскоре женился, несмотря на свое голубое прошлое. Леопольд умер в 1971 году в возрасте 66 лет. Дело Леопольда и Лоэба произвело на современников неизгладимое впечатление. Этой истории отдал дань сам великий Хичкок, снявший по ее мотивам триллер "Веревка". Но многих, к сожалению, происшедшее окончательно убедило в том, что для богатых закон не писан, ведь если бы на месте представителей золотой молодежи оказались простые смертные, то электрический стул был бы им обеспечен.

Пойманные не воры

Какая бы причина ни стояла за каждым конкретным преступлением богатых, всех их объединяло одно -- ощущение полной безнаказанности, которое владело преступниками. К сожалению, часто богачи, считавшие себя стоящими над законом, оказывались правы. Греческий миллионер Евфимос Москохлаидис, изобличенный в краже нескольких бесценных картин, даже не был привлечен к суду. В 1983 году неизвестные похитили из Будапештского музея изобразительных искусств несколько картин, включая "Мадонну Эстергази" кисти самого Рафаэля. Воров, которые изрядно наследили на месте преступления, вскоре вычислили. Это была интернациональная банда, состоявшая из венгерских и итальянских уголовников. Вскоре воры назвали своего заказчика -- им оказался Москохлаидис, который владел оливковыми плантациями в Греции. Москохлаидиса затаскали по допросам, и вскоре украденные картины были подброшены в сад одного из монастырей. Больше власти миллионера не преследовали. Однако осталось совершенно непонятным, зачем Москохлаидису вообще понадобилась эта авантюра. Сумасшедшим коллекционером он не был, а продать эти картины было совершенно невозможно из-за их известности. Скорее всего, оливковый магнат, как и многие другие богатые преступники, просто жаждал заполучить нечто такое, чего не мог купить ни за какие деньги. При этом он был уверен, что может исполнить свой каприз, ничем не рискуя, ведь в случае разоблачения он мог избавиться от наказания тем способом, которым он это в итоге и сделал.

Богачи не раз попадались на мелких преступлениях, которые сходили им с рук только потому, что они богаты. Многие попались на банальном шоплифтинге, подобно Вайноне Райдер, которая попыталась обчистить магазин в Беверли-Хиллз. Отпрыски богатых семейств не раз устраивали дебоши, употребляли наркотики, угоняли машины или садились пьяными за руль, подобно Пэрис Хилтон, без тяжелых последствий для себя. В 1969 году сенатор Тэд Кеннеди, управляя автомобилем, ухитрился рухнуть с моста в реку, в результате чего погибла его секретарша Мэри Джо Копечне. Трагедия поставила крест на президентских амбициях отпрыска знаменитого клана, поскольку судьбу Америки никто не хотел доверять человеку, который не может управлять даже машиной, но других последствий для политика не было. Тот же Джон дю Пон за насколько лет до убийства Шульца сбил дорожного рабочего. Пострадавший отделался травмами, а дю Пон -- условным штрафом и $15 тыс., которые пошли на оплату лечения жертвы ДТП.

Даже попав под суд по серьезным обвинениям, богачи нередко выходят сухими из воды, как было в случаях со знаменитым игроком в американский футбол О Джей Симпсоном. Как известно, 12 июня 1994 года бывшая жена спортсмена Николь Браун Симпсон и ее знакомый Рональд Гольдман были зверски зарезаны неизвестным. Хотя результаты анализа ДНК указывали на то, что О Джей Симпсон был на месте преступления, а в его машине и на его носке обнаружилась кровь его бывшей жены, суд признал его невиновным, к большой радости черного меньшинства, к которому принадлежит известный игрок.

Богатый человек, привыкший получить все, что он хочет, порой отказывается верить, что в мире существует что-то такое, чего он не может получить. Но купить можно далеко не все. Так, колбасный король Лютгерт не мог заставить жену отказаться от мысли о разводе, а Москохлаидис не мог обладать "Мадонной" Рафаэля. Столкнувшись с пределами своего могущества, некоторые не желают с этим считаться и вступают в конфликт с законом. Богатство же дает преступнику чувство неуязвимости, а также предоставляет массу возможностей для сокрытия улик и в случае ареста часто помогает избежать заслуженной кары. Поэтому среди богатых и знаменитых еще не раз найдутся желающие преступить закон, и многие из них наверняка смогут избежать положенного наказания.


"Коммерсант"
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:32   #25
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Томас Эдвард Лоуренс



Британский разведчик. Окончил Оксфордский университет. В начале первой мировой войны молодой археолог был завербован британскими секретными службами. В 1916 году его внедрили в ряды арабских повстанцев. Благодаря своим приключениям стал человеком-легендой, "Лоуренсом Аравийским".

Автор книг "Восстание в пустыне" и "Семь столпов мудрости". Погиб в результате несчастного случая.

Тот вечер выдался особенно душным в Каире, и гости, собравшись на очередной дипломатический раут, который устроил шеф британской военной миссии – Арабского бюро – генерал Клейтон, с нетерпением ожидали того момента, когда можно будет покинуть отель, не обидев хозяина приема.

Англичане и французы, присутствовавшие на рауте, были союзниками в только что вспыхнувшей мировой войне.

Маркиза Маргерит д'Андюрэн, неизменно вызывавшая восхищение мужчин не только своим шармом, но и весьма легкомысленным отношением к святости брака, была в тот вечер чем-то сильно озабочена. На прием она пришла без мужа Впрочем, маркиз Пьер д'Андюрэн, преподнесший своей жене не только титул, но и весьма приличное состояние, давно уже махнул рукой на ее шалости. Война застала их в Египте во время свадебного путешествия, и маркиз не очень торопился возвращаться в родные пенаты. Маргерит тоже не торопилась в Париж, поскольку коллекция ее поклонников пополнилась еще одним, на сей раз молодым английским офицером.

Белокурый, голубоглазый молодой человек стоял в углу зала, держа в руке фужер с сельтерской, в котором плавали кусочки льда. Потом со скучающим видом подошел к ней, церемонно поклонился и, тихо шепнув: «Я жду вас в номере на втором этаже», вышел из зала.

…Это было самое странное свидание в богатой любовными приключениями жизни Маргерит. Офицер сказал очень просто, как будто они были знакомы много-много лет «Моя дорогая маркиза, помогите Британии. Нам крайне необходимо, чтобы вы познакомились с Саид-пашой. Завтра вас примет генерал Клейтон. Мы не останемся в долгу Согласны7»

Нет, она не могла устоять перед странной, гипнотизирующей обворожительностью его голоса и согласилась. Через несколько месяцев маркиза Маргерит д'Андюрэн стала любовницей одного из вождей арабских племен и начала поставлять необходимую информацию Военный разведчик Лоуренс получил из Лондона благодарность за очередную вербовку…

Лоуренс был незаурядным военным разведчиком Он прекрасно знал арабский язык и наречия многих бедуинских племен, изучил не только их быт и нравы, но и религию. Еще до начала первой мировой войны он исколесил практически всю Аравию, установил тесные связи с вождями наиболее крупных арабских племен, знал их слабые стороны, что и позволило ему выдвинуться в первые ряды организаторов арабского восстания

Томас Эдвард Лоуренс родился 15 августа 1888 года в Северном Уэльсе. Его отец Томас Чапмен, ирландский землевладелец, сбежал с нянькой своих детей Сарой Лоуренс, оставив жену, четырех детей и большую часть своего состояния. Он взял ее фамилию. После длительных скитаний по Шотландии и Британии семья осела в Оксфорде Когда родился сын, жили они довольно бедно.

«Школа, – писал Эдвард впоследствии, – была бесполезным и отнимавшим много времени занятием, которое я ненавидел от всей души» Уже тогда он увлекался историей. В университете Лоуренс написал дипломную работу на тему «Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы», которая была отмечена первой премией Высокая оценка работы Оксфорда была не случайной. Прежде чем сдать диплом, Лоуренс побывал в Сирии, где изучил все известные доселе развалины замков крестоносцев.

Проучившись год, Лоуренс поступил в университетский стрелковый клуб и офицерский кадетский учебный корпус.

«Моя бедность, – писал Лоуренс в мемуарах, – позволила мне изучить те круги людей, от которых богатый путешественник отрезан своими деньгами и спутниками. Я окунулся в самую гущу масс, воспользовавшись проявлением ко мне их симпатий… Среди арабов не было различия ни в традициях, ни этнических различий, за исключением неограниченной власти, предоставленной знаменитому шейху. Арабы говорили мне, что ни один человек, несмотря на его достоинства, не смог бы быть их вождем, если бы не ел такой же пищи, как и они, не носил бы их одежды и не жил бы одинаковой с ними жизнью». Культуру древних и жизнь современных арабов Лоуренс изучал не один. Им руководил известный археолог профессор Хоггарт, человек, сыгравший не последнюю роль в резком повороте судьбы подававшего большие надежды молодого историка Дело в том, что Хоггарт был профессором не только археологии, но и в шпионаже, которым занимался долгие годы, работая на британскую разведку. Готовясь к мировой войне, Англия постоянно держала на границе Турции с Египтом ту или иную «экспедицию», которую неизменно возглавлял профессор Хоггарт. Известный английский писатель Р. Олдингтон не без иронии замечает: «Так как честность – лучшая политика, было принято решение произвести топографические съемки, прикрываясь археологической экспедицией, в составе которой был и Лоуренс, направленный на Синай по требованию военного министерства».

Лоуренс проработал бок о бок с профессором Хоггартом с 1910 по 1914 год, неоднократно выезжал по его заданиям в Сирию и Палестину для сбора необходимой британской разведслужбе информации и установления перспективных контактов. Начав военную карьеру в географическом отделе военного министерства, Лоуренс перешел затем в филиал Интеллидженс сервис, постоянно действовавший в Каире под названием Арабского бюро, которое с началом первой мировой войны превратилось в координационный центр английской секретной службы на Арабском Востоке.

Английскими и неанглийскими историками исписаны не одна сотня страниц, посвященных тому, как Лоуренс стал незаменимым человеком в свите саудовского короля Хуссейна, а затем вторым "я" одного из его сыновей – Фейсала, под властью которого находились многие племена. Удачно брошенный лозунг объединения арабов для борьбы с Турцией, воевавшей в союзе с Германией против Антанты, позволили Фейсалу – Лоуренсу поднять восстание среди местного населения, сплотить его и создать вполне боеспособную армию, состоявшую из диверсионных отрядов, которая доставляла много неприятностей регулярным турецким войскам. До самых последних дней войны полковник Лоуренс находился при армии Фейсала в качестве официального военного советника и офицера связи арабского фронта со ставкой английского командования на Среднем Востоке. Время от времени меняя мундир офицера британской армии на арабские одеяния, а бронемашину на верблюда, Лоуренс вел свою армию в бой против грозных турецких соединений – и побеждал.

Арабы верили Лоуренсу, потому что он был ловким актером, умевшим завоевывать доверие вождей, получать власть над территориями и людьми, «без расточительства» подкупать шейхов, маскироваться и играть свою роль в «чужом театре», не зная отдыха, с риском для жизни, но всегда безошибочно.

В многотомном труде «История шпионажа», выпущенном итальянским институтом «Агостини», посвящено немало страниц «Лоуренсу Аравийскому», в частности, там говорится: «Только в лоне Арабского бюро Лоуренс смог до конца раскрыть свой талант авантюриста. Он был по-лисьи хитер, дьявольски ловок, не считался ни с кем и плевал на начальство, чем восстановил против себя почти весь британский генеральский штаб. Только небольшая группа экспертов ценила его поистине энциклопедические знания и умение вести дела с арабами. Лоуренс знал, что у него имеются влиятельные друзья в Лондоне. Поэтому он, не стесняясь, гнал от себя тех, которые мешали ему или просто не нравились ему. Самоуверенный и дерзкий, мечтательный и надменный, Лоуренс в двадцать лет стал офицером отделения Интеллидженс сервис в Каире, лучше всех изучил арабов и имел наиболее широко разветвленную и хорошо организованную агентурную сеть на территориях, занятых турками. Замкнутый, тщеславный, обожающий преклонение перед собой, он был храбр перед лицом опасности и авантюристичен до предела. Лоуренс превратился в настоящего кочевника, носил одежду бедуинов, прекрасно ездил на верблюдах, был неприхотлив в еде, легко переносил жару и жажду и превратился в конце концов в руководителя арабских повстанческих отрядов, которые весьма эффективно боролись против турок. Он был похоронен в лондонском соборе святого Павла среди британских военных героев и артистических знаменитостей».

Майор Стэрлинг, один из офицеров связи со штабом британских войск, вспоминал: «Прибыв в Абу-Эль-Лиссал, я нашел Лоуренса, только что возвратившегося из успешного набега на железную дорогу, в его палатке сидящим на великолепном персидском ковре, добытом из какого-то турецкого поезда. Он был одет, как обычно, в белые одеяния с золотым кинжалом Мекки за поясом. Снаружи, развалившись на песке, находилось несколько арабов его охраны, занятых чисткой винтовок… Охрана была весьма необходимой предосторожностью, так как голова Лоуренса была оценена в 20 тысяч фунтов стерлингов, а арабы являлись вероломным народом, пока они вам не присягнули и пока они не получают денежного вознаграждения. Любой человек из охраны Лоуренса с восторгом отдал бы за него жизнь… Что же позволяло ему властвовать и держать в своем подчинении арабов? На этот вопрос ответить трудно. Арабы отличаются своим индивидуализмом и дисциплине не подчиняются, но, несмотря на это, любому из нас было достаточно сказать, что Лоуренс хочет, чтобы то или другое было сделано, и это делалось. Каким образом он приобрел себе такую власть над ними? Частично это может быть объяснено тем, что Лоуренс прикидывался сторонником освободительного движения арабов. Последние поняли, что он оживлял их дело, что он стоял наравне с шейхами или потомками пророка, что эмир Фейсал обходился с ним как со своим братом, как с равным, что он, по-видимому, обладал безграничным запасом золота, а средний араб является самым продажным человеком…»

В апреле 1920 года в Сан-Ремо состоялось совещание союзников Антанты. Под давлением Франции Англия вывела свои войска из Сирии, и французы заняли Дамаск, куда в сентябре 1918 года с небольшим отрядом арабов на верблюдах первым вошел Лоуренс, воспользовавшись отступлением турок. Лучший «друг» англичан Фейсал, свергнутый с трона, осыпал проклятиями своего вероломного «брата» полковника Лоуренса.

Но удача сопутствовала ему далеко не всегда. Во время шпионской миссии в городе Дераа, железнодорожном узле между Амманом и Дамаском, Лоуренс был схвачен, избит и изнасилован турецкими солдатами губернатора Хаким Бея. В книге «Семь основ мудрости» Лоуренс писал о том, что с ним произошло: «Этот человек при помощи своих охранников жестоко выпорол меня, а затем, когда я был совершенно сломлен, они принялись омерзительно развлекаться со мною».

Существует мнение, что Лоуренс окончательно порвал с Интеллидженс сервис и удалился от практических дел, потому что был глубоко оскорблен тем, что англичане не выполнили обязательств перед арабами. Но есть и более прозаичное объяснение: Лоуренс как военный разведчик выполнил поставленную задачу и занялся другими делами.

В 1921 году Уинстон Черчилль, возглавлявший министерство по делам колоний, предложил ему пост политического советника в новом управлении по делам Среднего Востока. Когда возник вопрос о вознаграждении, Лоуренс запросил тысячу фунтов в год. Черчилль, заметив, что это была самая скромная просьба, с какой к нему когда-либо обращались, назначил новому советнику денежное содержание в сумме 1600 фунтов стерлингов.

На конференции в Каире в марте 1921 года Лоуренсу удалось убедить Черчилля посадить на трон Ирака изгнанного из Сирии Фейсала. Таким образом, полковник оплатил свой старый долг бывшему «брату». После этого Лоуренс подал в отставку и, несмотря на уговоры Черчилля, оставил министерство по делам колоний. В августе 1922 года он неожиданно поступил рядовым в британский воздушный флот под фамилией Росс Сам Лоуренс мотивировал это следующим образом: «Каждый должен или сам поступить в авиацию, или помогать ее развитию».

Маршал авиации, командующий вооруженными силами Хью Тренчард послал начальнику личного состава ВВС распоряжение: «Настоящим постановляю, что полковнику Т. Э Лоуренсу разрешено поступить на военную службу в английские военно-воздушные силы в качестве рядового авиатехника под именем Джона Хьюма Росса до получения от него какой-либо информации или его просьбы об увольнении». Однако Лоуренс не смог сохранить свое инкогнито. Примерно через шесть месяцев службы его признал один из офицеров, который считал полковника своим старым врагом. Он передал эти данные газетам за небольшое вознаграждение. После этого английская разведка решила отправить его подальше, где скандал с разоблачением мог быстрее угаснуть. Лоуренса вновь перекрестили в бортмеханика Шоу и священнослужителя Пир-Карамшаха. Первый титул предназначался для общения с англичанами, а второй - для индусов: его послали в Индию, в приграничный поселок-форт Мирам-шах, близ Афганистана.

В то время на афганском престоле сидел эмир Аманулла, он по своей доброй воле решил провести в стране некоторые социальные реформы. Это не понравилось Лоуренсу. Было решено любыми средствами сорвать планы Амануллы, убрать его с престола и заменить послушным эмиром. Одним из главных исполнителей этого плана и стал Лоуренс – Пир-Карам-шах.

Прибыв в форт Мирам-шах, Лоуренс стал наводить «мосты» с Кабулом. В средствах он не был стеснен, ему разрешили подкупать и перекупать продажных мулл, бандитов, которые постоянно переходили в этих приграничных районах из Индии в Афганистан и наоборот.

Лоуренс узнал, что бывший бухарский эмир Сеид Алим-хан поселился под Кабулом и ведет торговлю каракулем с Лондоном. У него есть самые достоверные сведения о действиях басмачей, которым он подкидывает деньги, вырученные от сбыта шкурок каракуля. Кроме того, еще одно привлекло Лоуренса. Бывший эмир Бухары имел надежную связь с Бачайи Сакао. Этот головорез был настолько жесток и беспощаден, что убил собственного отца, жену, муллу… Лоуренс решил, что о лучшем союзнике можно лишь мечтать. С помощью Бачайи Сакао Лоуренс решил дискредитировать все начинания эмира Амануллы, а затем прибрать к рукам всю власть в Афганистане через своих лиц. Но найти сразу Бачайи Сакао не удалось. Бандит грабил караваны где-то в горах и старался не показываться возле населенных пунктов. Иногда он переходил границу и проводил в кутежах целые недели под Пешаваром. Наконец Бачайи Сакао все же был представлен Лоуренсу. Зная хищный нрав разбойника, Пир-Карам-шах сразу пошел ва-банк: если Сакао поможет ему сбросить Амануллу, он, Пир, гарантирует ему кабульский трон.

«Что в первую очередь надо сделать? – наставлял бандита Лоуренс. – Развернуть среди населения агитацию против реформ Амануллы. Идеи, которые могут вызвать недовольство людей, состоят в следующем. Во-первых, Аманулла отвергает ношение чалмы, которая узаконена пророком. Он хочет, чтобы все носили шляпы. Во-вторых, Аманулла отвергает исламские одежды, которые носили предки афганцев. Он отдал распоряжение всем женщинам снять чадру. В-третьих, он повелел женщинам и девушкам ходить в школы. Он решил, что мужчинам необязательно носить усы и бороду. В-четвертых, он усматривает добро в пренебрежении к религии. Аманулла отправляет наших жен за границу учиться хорошим манерам, что противоречит установленному. В-пятых, он хочет, чтобы мы лечились у врачей. Он уничтожил лунное летоисчисление..»

Бачайи Сакао воспринял этот инструктаж как приказ действовать. Через неделю-другую начались бунты, выступления с оружием в руках против правительства

Одновременно Пир-Карамшах распространил через своих агентов сфабрикованные фотографии полуголых девиц, внешне похожих на афганских женщин, сидящих на коленях у мужчин. Подпись под фотографиями гласила: «Вот как эмир Аманулла исполняет святые веления пророка и священного шариата о том, что никто не имеет права показывать чужим мужчинам свою жену».

Это вызвало бурю гнева во всех уголках Афганистана. В Лондоне были довольны. В одном из посланий Лоуренс писал: "Только что распространил по стране заявление нижеследующего содержания от имени всех правоверных: «Мы, все мусульмане, устраняем Амануллу от царствования над нами и признаем себя согласно божьему велению и указаниям великого пророка истинными подданными эмира Бачайи Сакао. Мы добровольно признаем его правителем Кабула… Да не останется в живых тот, кто не хочет вечности для падишаха. С наилучшими вестями и пожеланиями Пир-Карамшах».

Последняя фраза: «с наилучшими вестями и пожеланиями» – служила кодом. Немедленно подняв со своих аэродромов в Индии военные самолеты, английское командование направило их на территорию Афганистана. Некоторые боевые машины долетали до самого Кабула. А под шум авиационных моторов Бачайи Сакао уже вел тайные переговоры с британским послом в Афганистане Хэмфрисом. Британская газета «Дейли мейл» 28 февраля 1929 года сообщила: «Хэмфрис помог Бачайе Сакао встать у власти». Вполне понятно, что главным действующим лицом всей этой авантюры был не Хэмфрис, а полковник Лоуренс.

Бачайи Сакао захватил Кабул и провозгласил себя эмиром Афганистана. Действуя по указанию Пир-Карам-шаха, Бачайи Сакао развернул бурную антисоветскую деятельность. Лоуренс же прекрасно понимал, что трон Бачайи Сакао непрочен, и в феврале 1929 года он вернулся в Лондон. Именно тогда члены лейбористской партии послали запрос в английском парламенте относительно «похождений Лоуренса на границах Афганистана».

Лоуренс решил поставить точку в своей авантюристической биографии. Решил заняться словотворчеством.

Его перу принадлежат две книги: «Восстание в пустыне» и «Семь столпов мудрости». Свою афганскую авантюру он не успел воплотить в книгу.

…Вечером 19 мая 1935 года мощный мотоцикл мчался на полной скорости по извилистому переулку деревушки Дорсет. Ездок был в восторге от скорости, от почти чувственного возбуждения. Меньше чем за минуту машина промчалась от его домика до армейского лагеря. Он заглянул на почту и отправился в обратный путь. Подъезжая к своему дому, мотоциклист резко свернул в сторону, чтобы не налететь на мальчишек на велосипеде, вылетел из седла и ударился головой о край тротуара. Свидетели подоспели на место происшествия уже тогда, когда мотоциклист был при смерти. Им оказался сэр Томас Эдвард Лоуренс, 47 лет.. Через семь дней, не приходя в сознание, он умер в местном госпитале. Куда спешил бывший английский военный разведчик? Из некоторых источников известно, что за день до катастрофы Лоуренс получил от одного из своих друзей письмо, в котором тот предложил ему организовать встречу с Гитлером Обдумав это предложение, Лоуренс помчался на почту (он жил за городом), чтобы отправить срочную телеграмму о своем согласии на встречу. На обратном пути с мотоциклом произошла авария. Известно также, что незадолго до смерти Лоуренс завязал тесные отношения с английскими фашистами и их фюрером Освальдом Мосли.

Неделю спустя десятки людей заполнили крошечную местную церковь в Моретоне, чтобы проститься с ним. Здесь были генералы, известные литераторы и даже сам Уинстон Черчилль, больше знавший авиатора Шоу как полковника Лоуренса Аравийского.

Так кем же был полковник Лоуренс?

Сам о себе Лоуренс однажды сказал так: «Я, в общем-то, похож на ловкого пешехода, который увертывается от автомобилей, движущихся по главной улице».


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:39   #26
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Тереза Эмбер (Дориньяк)


Тереза Дориньяк считалась наследницей громадного состояния, которое ей завещал одинокий миллионер Крауфорд в благодарность за то, что она ухаживала за ним во время его болезни.

В 1878 году Тереза Дориньяк, дочь богатого крестьянина, вышла замуж за Фредерика Эмбера. Отец Фредерика – профессор права и политический деятель Густав Эмбер (1822 – 1894) – с 1875 года был сенатором, а в 1882 году – министром юстиции во втором кабинете Фрейсине. Сам Фредерик в 1885-1889 годы был депутатом, причем избирался от республиканской левой партии, хотя позже больше симпатизировал буланжизму.

Тереза Дориньяк с 1877 года считалась наследницей громадного состояния в 100 миллионов франков. Она утверждала, что эти сто миллионов завещал ей одинокий богач Крауфорд в благодарность за то, что она ухаживала за ним во время его болезни.

Но вдруг объявились два племянника Крауфорда, предъявившие другое завещание, по которому состояние дядюшки должно было быть разделено на три равных части между ними и сестрой Терезы, тогда несовершеннолетней Марией Дориньяк. Терезе же была отказана только пожизненная рента в 300 тысяч франков.

Начался длительный процесс между соискателями наследства. Крауфорды выражали готовность отказаться от своей доли наследства, если Мария Дориньяк, когда достигнет совершеннолетия, согласится выйти замуж за влюбленного в него Генри Крауфорда.

Между тем стороны, стремясь разрешить противоречия, сделали несколько шагов навстречу друг другу. В частности, наследство Крауфорда, состоявшее, за исключением замка Маркотт в Испании, из процентных бумаг, спрятанных в несгораемом шкафу, было отдано на хранение Эмберам, с тем чтобы Тереза могла отрезать купоны на сумму 360 тысяч франков ежегодно, при этом остальная сумма должна оставаться нетронутой до окончательного приговора суда или нового соглашения сторон. Дело передавалось из одной инстанции в другую, однако суд не мог вынести вердикт по той простой причине, что вследствие этих компромиссных соглашений изменялись как матримониальные, так и финансовые отношения между сторонами.

Племянники Кроуфорда много путешествовали, причем явно отдавали предпочтение далекой Америке, так что об их местонахождении ничего не было известно даже их адвокатам. Это обстоятельство только затягивало ведение процесса, увеличивая судебные сроки.

Эмберы же под гарантию будущего наследства производили громадные займы, в течение 29 лет достигшие 50 миллионов франков, а, учитывая проценты и комиссионные (иногда до 150%) – 120 миллионов франков. Супруги купили шикарный отель в Париже, имение с замком в его окрестностях и вели жизнь на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. На роскошных балах и обедах, устраиваемых Эмберами, бывали известные политические деятели. Леопольд Флуранс, выступавший как националистический депутат, был близким другом их семьи, женихом Марии Дориньяк, отвергшей руку Генри Крауфорда, и постоянно получал от них деньги то на политические кампании, то занимал лично для себя (правда, при этом имел обыкновение долги свои не возвращать).

В 1897 году во время процесса, возбужденного против Эмберов и одного из их кредиторов, обвинитель Вальдек Руссо высказал предположение, что капиталы Крауфорда, его завещание и сам Крауфорд с его племянниками при-Думаны богатым воображением Терезы Дориньяк. Однако Эмберы к тому времени обрели вес в обществе, во многом благодаря уважаемому в буржуазном Мире имени Густава Эмбера, обаянию миллионов, желанию поддержать супругов для спасения уже отданных им денег и поразительному искусству в одурачивании людей, которым обладала «великая Тереза». В защиту Эмберов было и то обстоятельство, что суд в течение двух десятилетий, рассматривая вопрос о наследстве, ни разу не подверг сомнению сам факт его существования.

В начале 1902 года газета «Матин» развернула кампанию против Эмберов. В мае того же года судом были окончательно признаны права Терезы Эмбер на наследство, но вместе с тем для удовлетворения претензий кредиторов суд постановил вскрыть несгораемый железный шкаф с документами; причем была назначена точная дата. Кроме того, по настоянию Вальдека Руссо, полиции было предписано задержать Эмберов, предъявив супругам обвинение в мошенничестве.

Когда власти явились к Эмберам, как для вскрытия шкафа, так и для их ареста, хозяев дома не оказалось. Собрав вещи, они исчезли в неизвестном направлении. Несмотря на это, шкаф был вскрыт – в нем оказались только старые газеты.

Через несколько месяцев Эмберы были арестованы в Мадриде и выданы Франции. В августе 1903 года Тереза и Фредерик Эмберы и братья Терезы Эмиль и Роман Дориньяки, разыгрывавшие роль племянников Крауфорда, предстали перед лицом парижского ассизного суда.

Эмберов защищал знаменитый адвокат Лабори, защитник Дрейфуса. Защита была построена на утверждении, что завещание и миллионы действительно существовали, или, по крайней мере, их «несуществование» не доказано обвинением, а Крауфорд – псевдоним французского офицера Ренье. Последний действительно лицо реальное. Ренье с 1870 по 1871 год был прусским шпионом и являлся посредником между Бисмарком и Базеном; в свое время он заочно был приговорен к смертной казни, однако дальнейшая его судьба неизвестна.

По словам Терезы Эмбер-Дориньяк, он получил от пруссаков за свои услуги сотню миллионов франков и жил с нею под псевдонимом Крауфорд Его сыновья, фигурировавшие под именем племянников Крауфорда, оказались, по ее дальнейшим рассказам, такими же проходимцами, как и он: еще до того как суд вынес постановление о вскрытии железного шкафа с документами, они хитростью выманили у нее деньги и скрылись в неизвестном направлении.

Однако эта история не вызвала доверия ни у слушателей в зале, ни у присяжных, поскольку в ее рассказе было много противоречий. Тереза на суде не проявила изворотливости и искусства, какие демонстрировала раньше: она плакала, говорила о своей честности, но не приводила доказательств в подтверждение своих слов.

Эмберы были приговорены к пятилетнему тюремному заключению, братья Терезы – к двух– и трехлетнему. Удивительно, но к суду не были привлечены ни нотариусы, ни адвокаты, которые вели процессы Эмберов и Крауфордов или удостоверяли их различные сделки, ни финансовые дельцы, помогавшие заключать займы. Скорее всего, эти люди знали истинное положение дел, и действовали они далеко не бескорыстно. На суде Тереза грозилась разоблачить многих влиятельных лиц, которые ей покровительствовали за определенную плату, и утверждала, что ее погубили Вальдек Руссо и Балле, министр юстиции в кабинете Комба, по ее соображениям, ничего общего с правосудием не имеющим. Однако ни одно из своих заявлений она не подтвердила фактами, поэтому из видных политических деятелей был безнадежно скомпрометирован только бедолага Флуранс. Тем не менее через несколько дней после судебного приговора палата депутатов назначила комиссию для расследования причастности к этому делу лиц, которые были знакомы или близки с семьей Эмберов. До февраля 1904 года эта следственная комиссия не раскрыла ничего важного.

Дело Эмбер ярко иллюстрирует ту сумасшедшую погоню за деньгами, на почве которой могут возникнуть подобные авантюры, и то поразительное легковерие, как широкой публики, так и адвокатов, чиновников, политиков и финансистов, которые проявляются всякий раз, когда речь идет о наживе. Никому из лиц, ссужавших Эмберам значительные суммы, даже не пришло в голову проверить сам факт существования наследства Крауфорда и его племянников, которые, участвуя в громком процессе, в течение двадцати лет держали в неведении даже своих адвокатов относительно своего местонахождения, ни, наконец, реальность замка Маркотт, который, по словам Терезы Эмбер, в составе прочего наследства был получен ею от Крауфорда. Обаяние миллионов было так велико, что многие люди, по-видимому, искренне утверждали, что они видели бумаги на бешеные суммы.


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:40   #27
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Иван Федорович Мануйлов. Часть 1


Коллежский асессор, кавалер ордена Святого Владимира второй степени, персидского ордена Изабеллы Католической.

Происхождение Ивана Федоровича, как и многих других авантюристов, туманно. Предположительно, он был внебрачным сыном князя Петра Львовича Мещерского и еврейской красавицы Ханки Мавшон. Неизвестно, был ли сын Ханки крещен и наречен Иваном сразу после рождения или позже. Отчество ему дал купец 1-й гильдии Федор Савельевич Манасевич, в доме которого Мануйлов воспитывался с пятилетнего возраста до четырнадцати лет и получил домашнее образование.

В 1886 году князь Петр Лввович Мещерский неожиданно кончил жизнь самоубийством, а через два года погибла мать Мануйлова Ханка Залецкая (Мавшон), застреленная из ревности польским офицером.

После смерти князя П.Л. Мещерского Иван Мануйлов напомнил о себе своему сводному брату, князю Владимиру Петровичу Мещерскому, выразив соболезнования в скорбном письме С 1888 года Иван Мануйлов стал пользоваться поддержкой и доверием Владимира Петровича.

Правда, в одном из памфлетов история жизненных успехов Мануйлова рассказана иначе, с пикантными подробностями: «Еврейского происхождения, сын купца, Мануйлов еще учеником училища обратил на себя внимание известных в Петербурге педерастов Мосолова и редактора газеты "Гражданин" князя Мещерского, взявших под свое покровительство красивого, полного мальчика. Юношу Мануйлова осыпали деньгами, подарками, возили по шантанам и другим вертепам, и под влиянием покровителей у него развилась пагубная страсть к роскоши, швырянию деньгами, картам, кутежам…»

В 1892 году Иван поступил на государственную службу в департамент духовных дел и поселился в Санкт-Петербурге на Большой Морской улице в доме, незадолго до того приобретенном мещанином Павловым.

Столица приняла молодого человека холодно. Дворянство и аристократия не могли простить ему темного происхождения, а столичная интеллигенция и деловые круги видели в нем выкреста, по неудачно пущенной кем-то сплетне. Иван Мануйлов оказался лишенным приличного общества. Он прожигал время в игорных домах.

Первые упоминания об Иване Федоровиче Мануйлове в официальных документах относятся к 1894 году и встречаются в донесениях сыскной полиции.

На горизонте политического розыска блистал в то время звездой первой величины Петр Иванович Рачковский, стоявший во главе заграничной агентуры русского правительства. С этим старым волком и задумал потягаться безвестный в мире агентуры юноша. Он, конечно, не провел старого, заслуженного агента и авантюриста, но Рачковский, несмотря на обиды и огорчения, причиненные ему первым дебютом, не мог не заметить «способностей» юноши и обратил на него внимание начальства. Об этом инциденте сохранилась записка агента Л.А. Ратаева, адресованная начальнику департамента 3-го мая 1895 года. Записка содержит довольно любопытные сведения.

В Париже ранней весной 1895 года Мануйлов познакомился в кафе-шантане с агентом парижской префектуры, состоящим также на службе у Ратаева. Мануйлов, представившись сотрудником газеты «Новости», сказал, что командирован в Париж министерством внутренних дел для контроля за деятельностью русской агентуры во Франции. Мануйлов предложил агенту сотрудничать с ним. А для солидности сообщил, что знает Рачковского давно, мол, он служил когда-то писцом в судебной палате и за определенные услуги был переведен в полицию, где и составил себе положение, и будто бы в прежние годы Рачковский ходил без сапог и жил мелким репортерством в «Новостях». Ратаев писал: «Мой агент от предложенного Мануйловым сотрудничества отказался, тогда Мануйлов предложил ему подыскать для своих целей верного человека, обещая дать за это 200 франков, добавив, что вообще он за деньгами не стоит. Вслед за тем Мануйлов пытался узнать у агента об организации русской агентуры в Париже, об ее количестве, о местах собрания русских революционеров, о размещении библиотек, в которых можно приобрести разные революционные брошюры и т. п. Обо всем этом и доложил П.И. Рачковскому».

Рачковский после беседы с Мануйловым сделал вывод, что перед ним человек несомненно способный и что при опытном руководстве из него может получиться полезный агент…

В июле 1897 года Мануйлов был переведен на службу в министерство внутренних дел и откомандирован для занятий в департамент духовных дел, директором коего был А.Н. Мосолов. Мануйлов в это время был не только чиновником; он считался еще и журналистом и тесно сотрудничал с петербургским охранным отделением.

В Петербурге Мануйлов недолго занимался духовными делами. Ему было предложено отправиться в Рим, получить аккредитацию при папском дворе и заняться тайным наблюдением за прибывающими из России священнослужителями римско-католической церкви.

Иван Федорович не только следил, но и вел в Риме светский образ жизни. Местной публике он был известен как завсегдатай и большой ценитель итальянской оперы и балета, много путешествовал по Италии, посетил Сицилию. Неаполь. Весь сентябрь 1890 года провел в игорных домах Монако, где ему очень везло. Его постоянно сопровождали отставной поручик Казимир Дроецкий и 17-летняя полячка Зося. Его часто видели на художественных выставках, в литературных салонах

Донесения Мануйлова в Департамент полиции изобилуют именами, точными адресами, подтверждаются приложением различных документов, писем, записок, визитных карточек, копий.

Мануйлов не принадлежал к числу тех агентов, которые вели себя тихо; его всегда сопровождали громкие скандалы.

«Из агентурных сведений из Рима, от 4 сентября 1901 г., усматривается, что на собрании русских и польских социал-демократов было решено сделать дипломатическому агенту при римской курии Мануйлову, шпиону и начальнику заграничной полицейской агентуры, публичный по всей Европе скандал посредством издания о нем особой книги».

В первой половине 1904 года в Департамент полиции поступил из Рима ряд жалоб двух агентов Мануйлова, Семанюка и Котовича, на неаккуратный расчет с ними Мануйлова, будто бы делавшего за границей массу долгов и производившего «гнусности»; жалобщики угрожали разоблачениями в печати и парламенте относительно деятельности русской политической полиции в Италии.

«В это же время в Риме возникла оживленная газетная полемика по поводу деятельности тайной полиции в Риме По этому поводу министерство иностранных дел высказало пожелание, чтобы впредь функции агента по духовным делам при императорской миссии в Ватикане и заведование русской тайной полицией в Риме не совмещались бы в одном лице Мануйлова. По этому поводу Департамент полиции ответил министерству, что вся газетная полемика возникла на почве ложных сообщений в прессу, сделанных Котовичем и Семанюком, и что все нападки прессы лишены оснований, ибо Мануйлов никаких действий по розыску в Риме не предпринимал и никаких поручений в этом смысле не получал и даже проживает уже два года в Париже».

Департамент на этот раз солгал, ибо Мануйлов как раз, помимо духовной функции, выполнял и политическую. О Мануйлове писали все итальянские газеты, и он действительно должен был бежать из Рима. Иван Федорович возвел в практику не доплачивать состоявшим у него на службе шпионам и агентам. Обманутые им агенты – немцы, французы, итальянцы, голландцы и т. д. – обличали его в прессе, жаловались в суд, обращались в департамент и к министру, пытались расправиться с ним. Но Мануйлов был неисправим.

В ноябре 1902 года в римской судебной хронике появилось сообщение, которое в обществе связывали с именем Мануйлова. Это дело об убийстве русской подданной молодой полячки Зоей Ольшевской на почве ревности 27-летним поручиком Казимиром Дроецким, которому покровительствовал Мануйлов.

Возникшие в Италии обстоятельства принудили Мануйлова покинуть страну, но нисколько не повредили его карьере, наоборот, ему стали давать очень деликатные поручения.

В августе 1903 года министр внутренних дел В К. Плеве санкционировал командировку Мануйлова в Париж на полгода для установления ближайших сношений с иностранными журналистами. В деньгах Мануйлов не нуждался, его труд щедро оплачивался. Он много писал в «Новое время» и «Вечернее время»

В Париже Иван Федорович жил на широкую ногу. Он регулярно посещал казино. Его часто видели в обществе высокой стройной блондинки. Мануйлов много путешествовал по Франции, знакомился с ее старинными городами, увлекался архитектурой, приобретал в салонах картины французских художников

Русско-японская война поставила перед Мануйловым новые задачи. Военный шпионаж, да еще в период войны – деятельность не только трудная, но и опасная. В справке Департамента полиции от 2 декабря 1904 года сообщалось "С начала военных действий против нашего отечества Мануйловым была учреждена непосредственная внутренняя агентура при японских миссиях в Гааге, Лондоне и Париже, с отпуском ему на сие 15 820 рублей; благодаря сему представилось возможным, наблюдая за корреспонденцией миссий, получить должное освещение настроений и намерений нашего врага; кроме того, Мануйлову удалось получить часть японского дипломатического шифра и осведомляться таким образом о содержании всех японских дипломатических сношений. Этим путем были получены указания на замысел Японии причинить повреждения судам Второй эскадры на пути следования на Восток. По возвращении в Россию Мануйлов получил от департамента поручение организовать специальное отделение розыска по международному шпионству и наблюдению за прибывающими в столицу представителями некоторых держав, сочувствующих Японии. Энергичная деятельность Мануйлова дала вскоре же осведомленность в отношении английского, китайского и шведского представителей, причем Мануйлов даже сумел проникнуть в тайну их дипломатических сношений, а равно организовал агентуру при турецком посольстве

В октябре 1904 года, ввиду полученных указаний, что Вена, Стокгольм и Антверпен являются центрами японской военно-разведочной организации, департаментом было признано полезным учредить через посредство Мануйлова в этих городах наблюдение, на что Мануйлову и было отпущено первоначально 770 франков, а затем 800 франков и, наконец, ежемесячно по 5550 франков".

Деятельность Мануйлова была высоко оценена русским правительством За особые заслуги перед Россией он был награжден орденом Святого Владимира 2-й степени, а в 1905 году – испанским орденом Изабеллы Католической.

Известно, что любимыми героями Ивана Федоровича были д'Артаньян и три его друга, а любимый девиз – «Цель оправдывает средства» Этот девиз, по свидетельству журналиста П. Павлова, был выгравирован на медной пластинке чернильного прибора, сопровождавшего его во всех переездах.

Вот один из любопытных памфлетов, хранящихся в личном деле Мануйлова

«Во время борьбы за власть Плеве и Витте Мануйлову было поручено раздобыть документы, уличающие Витте в неблагонадежности Князь Мещерский, игравший тогда заметную роль в высших сферах, ввел Мануйлова к Витте Здесь Мануйлов каким-то путем выяснил, что нужные документы хранятся у одного из бывших секретарей Витте. Поместившись в номере гостиницы "Бельвю", смежном с номером, занятым этим секретарем, его агент при помощи подобранных ключей проникает в номер секретаря, вскрывает его письменный стол и снимает нужные копии с бумаг. Все это было сделано ловко, бесшумно, результатом чего явилось увольнение Витте от должности министра финансов. На организацию кражи документов у Витте Мануйлову была отпущена Плеве крупная сумма денег, но Мануйлов потребовал увеличить эту сумму "на непредвиденные расходы", что привело Плеве в бешенство».

1905 год был самым удачным, самым счастливым в жизни Мануйлова. У него все получалось. Новый год он встретил в Санкт-Петербурге на балу у Елисеевых; много танцевал и увез с собой маленькую балерину Мариинского театра Булатову, сыгравшую впоследствии в его жизни роковую роль. Сразу после Рождества, уже в Париже, он снял особняк для очаровательной 18-летней Катрин Изельман, учащейся Высших женских курсов

Финансовое положение Мануйлова тоже было надежным. Его доход превышал 50 тысяч рублей в год Ему высылали значительные суммы Департамент полиции, Главное артиллерийское управление за сведения о современном вооружении европейских стран, Адмиралтейство за услуги Балтийскому флоту..

В основном капитал он хранил в банках и тратил лишь на собственное содержание, на женщин, на предметы роскоши и картины. В его доме на Большой Морской была ампирная мебель, скульптура, коллекция фарфора.

В 1905 году руководителем розыскного отделения департамента стал старый знакомый Мануйлова Рачковский, который вместе с начальником секретного отделения департамента полиции Гартингом основательно занялись Мануйловым. Они пришли к выводу, что сведения Мануйлова не стоят тех денег, которые он получал. 24 июня 1905 года Гартинг представил в министерство внутренних дел доклад о Мануйлове, заканчивавшийся словами– «Принимая во внимание, что сведения г-на Мануйлова не дают никакого материала секретному отделению, между тем как содержание его в Париже вызывает для департамента весьма значительный расход, имею честь представить на усмотрение Вашего превосходительства вопрос о немедленном прекращении г-ном Мануйловым исполнения порученных ему обязанностей и отозвания его из Парижа, с откомандированием его от Департамента полиции, однако продолжать выдачу ему личного содержания до 1 января 1906 года».

Рачковский праздновал победу. Мануйлову был нанесен жестокий удар. Но еще большие неприятности его ждали впереди

26 декабря 1905 года министр внутренних дел П.Н. Дурново назначил Мануйлову жалование из секретных сумм в размере 7200 рублей ввиду возложенного на него С.Ю. Витте поручения. Мануйлову предстояло встретиться с Гапоном, одним из вдохновителей рабочих забастовок, и уговорить его выехать за границу. Ивану Федоровичу после долгих бесед удалось склонить Гапона к отъезду. Однако далее началась эпопея с 30 тысячами. Мануйлова стали подозревать в присвоении денег, переданных ему для внесения через Гапона в кассу рабочих организаций. Сам же Иван Федорович говорил, что его просто «подставили» Так или иначе Мануйлов был уволен с государственной службы, причем без права занимать в дальнейшем официальную должность

Первые дни 1906 года 6н провел с очаровательной Булатовой. В Рождество встретил неотразимую француженку Анни Дюзель, которой когда-то дал рекомендательные письма в Петербург. Вскоре она переехала в его двухэтажный Дом в Дубках.

Между тем дела авантюриста шли из рук вон плохо. Пытаясь найти выход Из создавшегося положения, Мануйлов метался между Москвой, Петербургом и Парижем, принимая сомнительные предложения. 12 апреля 1906 года Булатова сообщила ему, что ждет ребенка. Положение Мануйлова с каждым днем становилось все опаснее. Балерина была дочерью полковника А.С. Булатова и имела в Санкт-Петербурге надежную защиту

Мануйлов отправил ее в Дубки, где жила Дюзель. Булатова была приветливой, и Анни стала поверять ей свои сокровенные тайны.

28 мая Мануйлова вызвали в Дубки в связи с убийством Анни Дюзель. Вскрытие показало, что она была отравлена, однако следствие удалось прекратить. В протоколе было написано, что смерть наступила в результате несчастного случая.

Гартинг продолжал расследовать деятельность Мануйлова. Он встречался с его агентами, изучал документы. Выяснилось, что многие агенты не получили обещанного вознаграждения.

В департаментской справке о жизни Мануйлова после увольнения говорилось: «Проживая в Санкт-Петербурге, Мануйлов распространял слухи, что благодаря занимаемому им в министерстве внутренних дел служебному положению и обширным его связям с разными высокопоставленными лицами, он имеет возможность устраивать разные дела во всех ведомствах, в частности, и в Департаменте полиции. Таким словам Мануйлова многие верили, так как он жил весьма богато, вел крупную игру в клубах и проживал, судя по некоторым указаниям, не менее 30 000 рублей в год».

Наконец в январе 1910 года департамент полиции получил сообщение, что Мануйлов продал революционеру Бурцеву разоблачительные документы за 150 000 франков и получил задаток 20 000 франков.

В ночь на 17 января 1910 года у Мануйлова был произведен обыск, наделавший много шума в обществе. Мануйлов старался придать обыску характер сенсационности, заявив, что в обыске участвовали несколько десятков человек и был оцеплен весь квартал. Он выставлял себя «жертвой политического произвола».

Весть об обыске быстро разлетелась по Западной Европе. В Париже это встревожило французскую тайную полицию, поставлявшую Мануйлову секретные сведения.

В представлении вице-директора департамента полиции С.Е. Виссарионо-ва, в частности, говорилось: "Преступная деятельность И.Ф. Манасевича-Мануйлова охватывает период с 1907 года, т. е. по увольнении с государственной службы.

С помощью услуг особых агентов (Радионова, Минца и Симоняна) он распространял в определенных деловых кругах сведения о себе, как о человеке, занимающем высокое служебное положение и обладающем большим вниманием и связями, позволяющими за деньги улаживать различные сложные дела в Департаменте полиции и других государственных учреждениях.

В просителях не было недостатка.

Вид богато обставленной приемной, располагающая к доверию внешность самого И.Ф. Манасевича-Мануйлова, телефон, официальные бланки – все это не вызывало у просителей и тени сомнений.

Цена услуг колебалась от 500 рублей до 15 тысяч рублей.

Установлено и доказано совершение шести сделок подобного рода, на которых в четырех Мануйлову удалось добиться обещанного результата. Дача взяток Мануйловым каким-либо должностным лицам следствием не установлена"

В этом донесении использована двойная фамилия Манасевич-Мануйлов. Это Гартинг предположил, что Иван был сыном Федора Манасевича, купца 1-й гильдии, в доме которого воспитывался. Эта версия подкрепляется завещанием Манасевича в пользу Ивана Федоровича.

Однако дело Мануйлова не было доведено до суда. Процесс мог бросить тень как на Департамент полиции, так и на правительство России.

Получив урок, Мануйлов уже осенью 1911 года вновь жил весело и беспечно; играл на скачках, регулярно посещал балы, пускался в новые приключения.

…В начале века в определенных кругах Москвы и Петербурга был весьма популярен жандармский полковник А.К. Массакуди, представитель одного из богатейших домов России. Семья Массакуди благоденствовала в своем родовом гнезде на стыке Азовского и Черного моря, когда младший брат полковника, член Керченского Союза русского народа, в одной из акций по разгрому евреев переусердствовал и убил человека.

Массакуди вышел на Манасевича, который, хотя и не сразу взялся уладить дело, выдвинул условия: 15 000 рублей и 3000 аванса. Ударили по рукам. Аванс был выплачен, а вскоре Мануйлов получил все 15 000 рублей, хотя по-прежнему ничего не предпринимал. У него был тонкий расчет. Если бы Массакуди прекратил выплаты, то потерял бы всякую надежду на благоприятный исход дела и, следовательно, согласился бы с утратой уже выплаченных сумм. К тому же Мануйлов в крайнем случае мог устроить шумиху в прессе, учитывая его связи с журналистами и издателями. И полковник продолжал давать деньги. Так могло продолжаться сколь угодно долго, но А.К. Массакуди спасла его жена, усилиями которой младший брат был освобожден. Жандармский полковник пытался вернуть хотя бы часть своих денег, но без успеха. Манусевич на его изобличения отозвался фразой: «Совершенно не могу понять, откуда у него против меня такая злоба».

Мануйлова любили в высшем свете, его принимали и даже уважали. Французский посланник Жорж-Морис Палеолог говорил о нем: «Мануйлов – субъект интересный, ум у него быстрый и изворотливый; он любитель широко пожить, жуир и ценитель предметов искусства; совести у него нет и следа. Он в одно и то же время и шпион, и шулер, и подделыватель, и развратник – странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казаковы, Роберта Макэра и Видока. А в общем – милейший человек».

Лето 1913 года он провел с Булатовой на побережье Черного моря, осенью возвратился в Санкт-Петербург.

Новый, 1914 год Иван Федорович Мануйлов по традиции встречал у Елисеева. Он был спокоен и весел, как всегда, много танцевал. Но благополучие Мануйлова было лишь внешним. Он был полный банкрот.

В начале войны газета «Новое время» пыталась выступать против влияния Распутина, и одним из первых, и весьма зубастых, застрельщиков в этом отношении был Мануйлов, работавший в этом направлении, конечно, не из личных чувств и настроений и даже, может быть, и не из-за одного только гонорара, а главным образом потому, что такова была позиция генерала Е.В. Богдановича и его кружка, с помощью которого Мануйлов рассчитывал поправить свои дела. Однако он вскоре понял, что поставил не на того. К тому же поступило распоряжение Н.А Маклакова прекратить всякие выступления Мануйлова в прессе против Распутина.

Директором Департамента полиции, а затем и товарищем министра внутренних дел назначили


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:41   #28
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Иван Федорович Мануйлов. Часть 2

С.П. Белецкого, бывшего губернатора, а министром внутренних дел – А.Н. Хвостова, камергера, орловского губернатора, члена Государственной Думы.

В обстановке взаимного недоверия оба нуждались в надежном информаторе в окружении Распутина. Хвостов и Белецкий независимо друг от друга пришли к мнению, что такая роль посильна только Мануйлову.

13 декабря 1914 года Мануйлов встретился с Распутиным, а через несколько дней стал для него своим человеком. Мануйлов быстро разобрался в интригах Хвостова и Белецкого и убедил каждого в своей исключительной необходимости.

Используя свое новое положение и возникшую ситуацию, Мануйлов торопился поправить свои финансовые дела. Ему удалось в кратчайший срок рассчитаться с кредиторами. Он выкупил из залога за 100 тысяч рублей некогда принадлежавшую ему известную в Петербурге шкатулку.

На банковских счетах у него скопилось почти полмиллиона рублей. Он работал, прежде всего, как коммерческий агент Распутина, затем действовал совершенно самостоятельно, по своему положению председателя совета министров и министра сначала внутренних, а затем и иностранных дел Б.В. Штюрмера, и, наконец, трудился «во имя спасения отечества» – как лицо, весьма и весьма прикосновенное к следственной комиссии генерала Н.С. Батюшина, он наблюдал за валютными операциями всех банков. Во время войны такая миссия имела особо важное значение..

Мануйлов подарил Булатовой дом с башенкой, где-то за Муринским ручьем, но гордая Булатова сожгла его и демонстративно переехала в дом, снятый для нее давним другом Мануйлова.

Мануйлов «работал» по два часа в день, перед обедом, с 13 до 15 часов; принимал посетителей, готовил бумаги. Остальное время отдыхал или развлекался. Принимая у просителя деньги или чек, он всегда говорил: «Надеюсь, не последние».

Возможности Ивана Федоровича расширились, и он вовсю использовал их. Совместно с Распутиным ему удалось освободить попавшего в трудное положение банкира Рубинштейна (за гонорар в сто с лишним тысяч) от судебного разбирательства.

Но в конце августа 1916 года Мануйлова совершенно неожиданно арестовали. Дело из охранки сразу же было передано судебно-следственным властям. Мануйлов, правда, по болезни, скоро был освобожден, но и болезнь не мешала ему «блистать столь же очаровательно», как и раньше, и предупреждать, что лица, осмелившиеся поднять на него руку, тотчас же полетят со своих постов.

И действительно, 15 сентября лишился места генерал Климович, затем столь же неожиданно последовал за ним и министр внутренних дел Хвостов. Споткнулся, наконец, на деле Мануйлова и преемник Хвостова по ведомству юстиции Макаров…

Дело все же было рассмотрено санкт-петербургским окружным судом

Для того чтобы Манасевичу-Мануйлову не удалось уйти от наказания, обвинительный акт начинался незначительным, но бесспорным мошенничеством его, извлеченным из архивов следствия – эпизодом с сыном судебного пристава П.Ф. Плоткиным, в котором, помимо Мануйлова, участвовал его «секретарь» М.Д. Райхер.

Райхер и Мануйлов уверили Плоткина в том, что Мануйлов занимает должность начальника столичного охранного отделения и может предоставить Плоткину службу в охране. Под этим предлогом они получили от Плоткина 500 рублей, но должности ему не предоставили.

После этого вступления суть дела в обвинительном акте представлялась в следующем виде:

"В июле 1916 г. товарищ директора Московского Соединенного банка прапорщик И.С. Хвостов (получивший эту должность незадолго до того в приданое за своей женой – дочерью председателя правления того же банка графа В.С. Татищева) задумал поместить в парижских газетах статью в форме газетного интервью со своим тестем о положении русской торговли и промышленности в годы войны и о желательности того, чтобы центральная администрация более интенсивно пополнялась людьми опыта и практики.

С этой целью он решил обратиться к знакомому ему ранее в качестве журналиста Манасевичу-Мануйлову и просить его посодействовать появлению этой статьи во французской газете «Тетрз».

И.С. Хвостов посетил Мануйлова, беседовал с ним на эту тему, и последний обещал свое содействие, прося поскорее доставить ему текст статьи, чтобы он мог просмотреть ее и отослать в Париж своему приятелю из редакции «Тетрх».

Ни о каких расходах и платежах за хлопоты по напечатанию этой статьи, по утверждению И.С. Хвостова, не было и речи, и вообще он был уверен, что и не могло быть, так как-де ясно, что Мануйлов должен был удовлетвориться построчным гонораром, который, мол, выплатит парижская газета.

Когда статья на французском языке была состряпана, Хвостов собственноручно доставил ее Мануйлову, специально для этого приехав 31 июля из Москвы в Петербург.

Мельком взглянув на статью и оставляя рукопись у себя, Манасевич-Ма-нуйлов вместе с тем предупредил И.С. Хвостова, что с напечатанием статьи некоторое время придется обождать, так как против ряда банков, а в том числе и против Соединенного, в особой комиссии под председательством ген. Батюшина возбуждено дело по расследованию неправильных их действий в связи со спекуляцией.

При этом Мануйлов «дал понять» И.С. Хвостову, что он свой человек в батюшинской комиссии, и пообещал и впредь не оставлять его информацией по всем перипетиям дела. Однако в этот приезд И.С. Хвостов Мануйлова больше не видал и ничего больше от него не узнал.

Вернувшись в Москву, И.С. Хвостов о своем разговоре с Мануйловым доложил правлению банка, и последнее к 11 августа вновь командировало его в Петербург для связи с Мануйловым.

Приехав в Петербург, он в тот же день был у Мануйлова, и последний на этот раз заявил, что положение Соединенного банка весьма серьезно и что вообще за последние дни гонения против банковских заправил весьма обострились. Так, например, серьезнее дело возбуждено против члена совета частного Коммерческого банка М. Шкаффа, который был допрошен комиссией генерала Батюшина, а затем арестован и выслан из столицы. Причем мимоходом Мануйлов добавил, что в показаниях Шкаффа было много такого, что весьма компрометирует Соединенный банк.

«Теперь очередь за этим банком! – многозначительно кинул Мануйлов. – А ведь вы знаете, что в настоящее время властям обыск произвести или арест – что папироску выкурить. Я, правда, прекратить это дело теперь уже не мог бы, но дать ему то или иное направление мне, пожалуй, и удалось бы. Вот и решайте, что для вас лучше: обыск, арест или же вызов представителя банка Для собеседования частным образом».

А когда Хвостов заявил, что по делам банка обыск для него был бы губительным и что в данном положении вещей вызов для беседы представителя банка, и притом с наименьшей оглаской, был бы наиболее желательным выходом из положения, Мануйлов, для более подробной беседы по этому поводу, пригласил И.С. Хвостова зайти к нему вечерком – с тем, что он принесет к этому времени из комиссии показания Шкаффа, причем тогда же можно будет условиться и относительно вознаграждения Мануйлову за хлопоты.

Однако выйдя от Мануйлова и пройдя на Невский, И.С. Хвостов, к величайшему своему изумлению, встретил спокойно прогуливавшегося по улице М. Шкаффа. Из разговора с ним И.С. Хвостов убедился, что Шкаффа не только никуда не высылали, но и в комиссии не допрашивали, а следовательно, там не может быть и неблагоприятных для Соединенного банка данных, якобы сообщенных Шкаффом Батюшину.

Это обстоятельство навело И.С. Хвостова на предположение, не шантажирует ли его Манасевич-Мануйлов с какой-то личной целью, и потому, будучи знаком с директором Департамента полиции генералом Климовичем, Хвостов немедленно отправился к нему и сообщил о всех своих переговорах с Мануйловым.

По совету Климовича, «имевшего, добавляет обвинительный акт, сведения И о других неблагоприятных проступках Мануйлова, носивших также шантажный характер», Хвостов отправился к последнему в тот же вечер, как и было условлено.

Мануйлов встретил его успокаивающе: «Ну, ничего. Все можно устроить!»

А на вопрос И.С. Хвостова, где же показания Шкаффа и в чем они заключаются, Мануйлов не менее успокоительно ответил: «Пустяки, я даже не взял дела с собой. Опасности нет, и все может быть улажено!»

Когда же И.С. Хвостов спросил Мануйлова, во что же он оценивает свое содействие благополучному разрешению дела, тот объявил размер гонорара в 25 тысяч рублей, присовокупив, что часть этих денег он должен будет отдать другим членам комиссии, так как: «Всем хочется денет, да жжется!»

Тут же Мануйлов заметил, что если бы председатель правления Соединенного банка граф Татищев пожелал сам приехать в Петроград и познакомиться через него с членами комиссии, то он мог бы устроить для них хороший завтрак и во время «дружеской» беседы предложить им участие в какой-нибудь финансовой комбинации, что, конечно, будет стоить банку еще 25, но это совершенно застрахует от всяких неожиданностей.

«Я ведь тоже заседаю в комиссии, – закончил Манасевич-Мануйлов, – все рассматривается при мне… И я провожу все, что мне желательно. Поэтому, если зайдет речь о Соединенном банке, то я обязуюсь затушить дело, и все обойдется даже без вызова».

Поблагодарив за обещание, И.С. Хвостов заявил, что без предварительного согласия правления банка он не может произвести выдачу столь крупной суммы и что поэтому он вынужден просить Мануйлова отложить дело до возвращения его из Москвы, куда он срочно выедет для доклада.

«Только, пожалуйста, чтобы без протоколов!» – проводил его Мануйлов.

От Мануйлова И.С. Хвостов проехал обратно к ген. Климовичу, рассказал ему о своем визите, и Климович посоветовал ему дать Мануйлову завершить шантаж, с каковой целью притворно согласиться на его условия и вручить ему 25 тыс. руб., предварительно записав номера кредитных билетов.

На следующий день И.С. Хвостов выехал в Москву с докладом и подробно изложил правлению как весь ход переговоров с Мануйловым, так и план уловления Мануйлова, предложенный ген. Климовичем. Правление тотчас же пошло навстречу этому плану и ассигновало в распоряжение И.С. Хвостова требуемую сумму, дав ему от имени банка уполномочие и на возбуждение против Мануйлова уголовного преследования.

На такое быстрое и единогласное решение правления повлияло и следующее странное обстоятельство. Как раз в день заседания правления к председателю его явился некий московский 1-й гильдии купец Шик и предъявил визитную карточку Мануйлова с рекомендательной на ней надписью и просьбой оказать предъявителю содействие в его «справедливом деле».

«Справедливое дело» заключалось в предложении Шика банку приобрести за крупную сумму при его посредстве большое лесное имение, причем размеры сделки были таковы, что законный куртаж, который выпадал бы на долю Шика, был бы равен 140 тыс. руб.

Граф Татищев ответил, что это дело требует предварительного ознакомления; нельзя же его решать сразу.

Тогда Шик воскликнул: «Но ведь это просит Мануйлов!»

Появление Шика и домогательства его были истолкованы правлением банка как один из эпизодов начатого Мануйловым длительного шантажирования банка, и поэтому решение было немедленно положить конец предпринятому Мануйловым походу путем обращения к властям.

Утром 18 августа И.С. Хвостов снова приехал в Петроград и, по указанию ген. Климовича, написал заявление начальнику Петроградского военного округа с изложением обстоятельств дела.

На следующий день, предварительно переговорив по телефону с Мануйловым и условившись с ним о месте встречи на квартире последнего, в д. № 47 по ул. Жуковского, Хвостов предупредил полицию и военные власти о месте свидания, послав им список номеров тех кредитных билетов, которые он предполагал передать Мануйлову.

В назначенный час И.С. Хвостов приехал к нему и вручил пакет с 25 000 руб.

«Вчера в комиссии, – сказал при этом Мануйлов И.С. Хвостову, – поднимался вопрос о Соединенном банке, и, благодаря моим настроениям, дело ликвидировано: решено ограничиться одним выговором, причем мне удалось устроить так, что и выговор будет объявлен не гр. Татищеву, а вам. Вы получите телеграмму с вызовом в комиссию, явитесь туда, и там официально вам будет объявлен выговор двумя членами комиссии: мною и еще одним!»

Выслушав это, И.С. Хвостов еще раз поблагодарил И. Ф. Мануйлова, горячо пожал ему руку и ушел, а вслед за ним вышел, направляясь в редакцию, и сам Мануйлов, причем его сопровождал секретарь митрополита Питирима И.З. Осипенко, во время визита И.С. Хвостова пребывавший, очевидно, где-нибудь во внутренних комнатах. У подъезда оба они были остановлены полицией и жандармами, которые вернули их обратно в квартиру и произвели у Мануйлова обыск, обнаружив у него в кармане брюк те самые 25 тыс. руб., что были только что вручены ему Хвостовым.

По словам жандармов, И.Ф. Мануйлов сразу же сказал, что деньги эти получены им от Хвостова, причем заявил, что назначением их было поднятие кампании в пользу реабилитации дяди И.С. Хвостова – б. министра в. н. д. А.Н. Хвостова. К концу обыска Мануйлов заявил, что в конце концов ему вовсе незачем скрывать истинное значение найденных у него 25 тыс. руб.; получены они, мол, им от И С. Хвостова на ведение в заграничной прессе кампании в пользу проведения на пост министра финансов или торговли тестя И.С. Хвостова, председателя правления Соединенного банка гр Татищева

В доказательство этого Мануйлов предъявил лежавшую тут же у него на бюро; французскую статью, действительно агитировавшую за это и, по словам Мануйлова, переданную ему И С. Хвостовым для напечатания в газете «Тептрз» одновременно с деньгами.

Следователем были допрошены, между прочим, сам ген Батюшин и члены его комиссии полк. Резанов и прапорщик Логвинский, которые показали, что Мануйлов действительно был сотрудником комиссии в качестве «осведомителя», но членом ее не состоял и в заседаниях никогда не участвовал. Удостоверили они и то, что в то время никакого дела по обследованию деятельности Соединенного банка в комиссии не возбуждалось".

Вышеизложенное, говоря словами обвинительного акта, дало основания к привлечению Мануйлова к следствию по делу об «обманном похищении денег у товарища директора Соединенного банка И.С Хвостова».

Присяжные заседатели признали Манасевича-Мануйлова виновным во всех предъявленных ему обвинениях полностью, а суд на основании этого вердикта приговорил его к полутора годам арестантских отделений с лишением всех особых прав и преимуществ.

Революция освободила Мануйлова из тюрьмы, и он с горькой иронией порой отмечал эту курьезную ситуацию.

Выйдя на свободу, Иван Федорович стал улаживать свои личные дела. Он пытался отослать из России свою супругу Н. Даренговскую, но она отказалась уехать одна. Временное правительство вновь арестовало Мануйлова, но вскоре отпустило.

Теперь Мануйлов пытался уговорить Булатову выехать за границу. Но экс-балерина больше не верила ему.

Мануйлова снова взяли под стражу, на этот раз большевики, и снова ему удалось выйти на свободу. Он снова умолял Булатову уехать вместе с ним, но она была непреклонна.

Революционер Бурцев, которому Иван Федорович продавал когда-то документы, уговорил Мануйлова ради спасения собственной жизни поскорее уехать, а Булатова, мол, одумается Павлов и Бецкий в своей книге «Русский Рокамболь» так описывают его неудавшийся побег из России.

"В одно серенькое утро на станцию Белоостров прибыл поездом из Петрограда солидный гражданин иностранного типа; бумаги его, предъявленные в {пропускной пункт, оказались в полном порядке, и перед иностранцем уже готова была раскрыться граница, как один из членов пограничной комиссии, матрос, в свое время несший караул в Петропавловской крепости, неожиданно обратился к иностранцу с вопросом, не сидел ли он в этой крепости.

Иностранец протестовал.

«А не будете ли вы, часом, гражданин Манасевич-Мануйлов?» – продолжался допрос

Последовал еще более резкий протест, но иностранца попросили с переходом границы несколько обождать.

Еще через несколько часов очередной поезд доставил на ст. Белоостров двух каких-то женщин.

«Не волнуйтесь, гражданки! Вам сейчас же все объяснят!» – успокаивал их сопровождавший конвоир

Женщины эти были – многолетняя подруга Мануйлова артистка Д. и ее горничная

И не успели их ввести в помещение, где ожидал иностранец, как с уст изумленной Д-ой сорвалось предательское. «Ваничка!.»

И Ф Мануйлов был расстрелян у самой границы. Встретил смерть он абсолютно спокойно и в последние минуты роздал своим конвоирам «на память о Мануйлове» все мелкие безделушки, бывшие при нем". От последней папиросы он отказался…


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:42   #29
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Григорий Ефимович Распутин. Часть 1



Настоящая фамилия – Новых. Крестьянин Тобольской губернии, получивший известность «прорицаниями»и «исцелениями». Оказывая помощь больному гемофилией наследнику престола, приобрел неограниченное доверие императрицы Александры Федоровны и императора Николая II. Был убит заговорщиками, считавшими влияние Распутина гибельным для монархии.

Появившийся впервые в 1905 году в нескольких гостиных, принадлежавших особам высшего света Санкт-Петербурга, Григорий Распутин в свои 30 лет был широкоплечим, мускулистым, среднего роста мужчиной. Одевался он просто, в свободные крестьянские рубахи и мешковатые штаны, заправленные в тяжелые, грубые сапоги. Волосы были длинные и сальные. Разделенные прямым пробором пополам, они ниспадали тонкими прядями по плечам.

Женщины, находившие его отвратительным, позже обнаружили, что это отвращение является новым, волнующим ощущением, что этот грубый, резко пахнущий крестьянин соблазнительно отличается от чрезмерно надушенных и напомаженных офицеров и кавалеров высшего общества. Другие, менее чувствительные, заключали, что его вульгарная внешность была несомненным знаком духовности. Не будь он святым, говорили они себе, этот нечесаный мужик никогда бы не появился среди нас.

Было трудно устоять перед силой твердого пристального взгляда Распутина. Мужчины и женщины, встречавшиеся с ним из любопытства, оказывались зачарованными и плененными его мерцающими глазами и настойчивой таинственной волей.

Взгляд Распутина действовал не только на возбудимых женщин, но и на министров царского правительства. По просьбе императрицы он просил аудиенции и был принят двумя председателями Совета министров России – Петром Столыпиным и Владимиром Коковцовым.

Столыпин позже описал визит Распутина своему приятелю Михаилу Родзянко, председателю Думы: «Он (Распутин) бегал по мне своими белесоватыми глазами и произносил какие-то загадочные и бессвязные изречения из Священного писания, как-то необычно разводил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается непреодолимое отвращение к этой гадине, сидящей напротив меня. Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза и что он производил довольно сильное, правда отталкивающее, впечатление. Я собрал свою волю в кулак…»

Такая же сцена повторилась с преемником Столыпина Коковцовым. Оба после этих встреч были убеждены, что они преодолели чары этого сибирского мужика. На самом деле оба просто предопределили свои политические судьбы. Встречи были подготовлены женой Николая II Александрой, и, таким образом, Распутину была предоставлена возможность оценить обоих премьер-министров. По окончании этих встреч он сообщал императрице, что эти люди неугодны Богу.

Распутин появился в Санкт-Петербурге как «старец» – божий человек, живущий в бедности, в уединении, как аскет, выражавший готовность стать вожаком других душ в моменты страданий и ударов судьбы. Однако Распутин был лжестарцем. Большинство старцев были безгрешными людьми, оставившими все соблазны и блага мира. Распутин был молод, женат, имел троих детей, позже его могущественные друзья приобрели ему огромный дом в его деревне. Но он овладел некоторыми театральными атрибутами святости. Помимо горящих глаз, он имел плавную речь. Он знал Писание, глубокий сильный голос делал его неотразимым проповедником. Кроме того, он вдоль и поперек исколесил Россию и дважды кающимся грешником ходил до Святой земли. Он говорил, что много грешил, но был прощен и направлен Богом на благие деяния.

Григорий Ефимович Распутин, сын крестьянина, служившего когда-то кучером на почте, родился, вероятно, в 1872 году (называются и другие даты) в селе Покровское, что на реке Туре в Западной Сибири В 33 года он впервые встретился с царской семьей, в 44 – его не стало.

Рассказывали, что еще мальчиком Григорий раскрыл в себе поразительный дар прорицателя. Он лежал в постели с лихорадкой, когда толпа крестьян пришла к нему в дом, чтобы выяснить, кто украл лошадь. Григорий поднялся с постели, говорится в этой легенде, и указал пальцем на вора. Оскорбленный крестьянин отрицал это, и Григория побили. Той ночью, однако, двое недоверчивых крестьян последовали за подозреваемым и увидели, как тот выводил лошадь из своего сарая в лесу. Григорий приобрел репутацию местного пророка, серьезный успех для мальчика двенадцати лет.

В юности пророк пил, дрался, забавлялся с деревенскими девками. Зарабатывал перевозкой пассажиров и вещей. Хороший рассказчик, уверенный в себе, Григорий добивался любой девушки, которую встречал. Без лишних слов он хватал «жертву» в охапку и начинал расстегивать пуговицы Естественно, он часто получал пинки, был оцарапан и укушен, но полное превосходство в силе приносило ему успех.

В одну из своих поездок Григорий, уже метко окрещенный своими соседями Распутиным, вез путешественника в Верхотурьинский монастырь – место уединения монахов и заточения еретиков-сектантов. Распутин был поражен как теми, так и другими и остался в монастыре на 4 месяца.

Вскоре после возвращения в Покровское Распутин – ему было тогда двадцать лет – женился на белокурой крестьянской девушке, которая была на четыре года старше его. Всю свою жизнь Прасковья прожила в Покровском. Она знала о его увлечении женщинами. «У него на всех хватит», – говорила она. Прасковья родила ему четырех детей: двух сыновей и двух дочерей. Старший сын умер в раннем детстве, другой был умственно отсталым; две девочки, Мария и Варвара, позже приехали жить к отцу и получили образование в Санкт-Петербурге.

Чтобы содержать семью, Распутин занимался сельским хозяйством. Однажды во время пахоты ему почудилось видение, и он решил совершить паломничество. Григорий прошел 2000 миль до монастыря на горе Афон в Греции. Через два года Григорий принес в родную деревню дух тайны и святости. Он начал вовсю молиться и благословлять других крестьян, стоять на коленях у их постелей, молясь за их здоровье. Он бросил пить и соблазнять женщин. Распространился слух, что распутник Григорий Распутин стал человеком Бога. Деревенский священник, встревоженный появлением неожиданного конкурента, заподозрил ересь и стал угрожать расследованием. Распутин покинул деревню и снова начал странствовать.

В Санкт-Петербурге Распутин впервые побывал в 1903 году и прожил там пять месяцев. В столице говорили о нем, как о странном сибирском мужике, который грешил и раскаялся и наделен необыкновенной силой. Он был принят самым знаменитым духовным лицом того времени, отцом Иоанном Кронштадтским. Иоанн был святой личностью, его почитали за силу и действенность его молитв, его собор в Кронштадте был местом паломничества всей России. Он был личным духовником Александра III и находился вместе с семьей у постели умирающего в Ливадии.

В 1905 году Распутин вернулся в Санкт-Петербург, где встретился с престарелым архимандритом Феофаном, инспектором Санкт-Петербургской духовной академии и бывшим духовником императрицы Александры. Как и отец Иоанн, Феофан был поражен несомненным пылом распутинской веры и устроил его встречу с другим видным церковным деятелем, епископом Гермогеном. Ко всем этим священникам и епископам подход у Распутина был один и тот же Он отказывался кланяться им и обращался с ними ласково, с непосредственным добрым юмором, как если бы они были его друзьями и людьми равного социального положения. Он был феноменом, как им казалось, который дан свыше, чтобы способствовать делу церкви, усиливая ее влияние на крестьян. Они принимали его как истинного старца

В дополнение к благословениям церковных иерархов Распутин начал свою жизнь в столице под покровительством двух дам высшего общества, черногорских сестер-княжен, великой княжны Милицы и великой княжны Анастасии. Дочери короля Николая I Черногорского были замужем за кузенами царя Николая II, и обе были увлечены псевдовосточной разновидностью мистицизма, тогда бывшего в моде во многих салонах столицы.

Именно великая княжна Милица привезла Распутина в Царское Село. Знаменательная дата 1 ноября 1905 года (по старому стилю) проставлена над записью в дневнике Николая. «Мы познакомились с божьим человеком Григорием из Тобольской губернии». Через год Николай записал: «Григорий приехал в 6 часов 45 минут. Он видел детей и беседовал с нами до 7 часов 45 минут». Еще позже: «Милица и Стана (великая княжна Анастасия) обедали с нами. Они говорили о Григории целый вечер».

Появление Распутина во дворце не получило широкого общественного резонанса. Его рекомендации со всех сторон были безупречны. Он имел благословение наиболее авторитетных деятелей церкви; отец Иоанн и епископ Феофан советовали императрице поговорить с благочестивым крестьянином.

Однако никто не ожидал, что Распутин будет во дворце столь желанным гостем. Обычно он приходил за час до обеда, когда Алексей играл на полу в своей голубой пижамке, прежде чем лечь в постель. Распутин садился возле мальчика и рассказывал ему истории о путешествиях, приключениях и старые русские сказки. Часто девочки, императрица, да и сам царь заслушивались этими рассказами. Именно в один из таких вечеров осенью 1907 года впервые встретила Распутина великая княжна Ольга Александровна, младшая сестра царя.

Николай и Александра свободно разговаривали с Распутиным. Для царя Распутин был именно таким, каким описала его сестра, «русским мужиком». Однажды, разговаривая с одним офицером охраны, Николай развил свою мысль: «Он (Распутин) просто добрый, религиозный, прямодушный русский человек. Когда тревоги или сомнения одолевают меня, я люблю поговорить с ним и неизменно чувствую себя потом спокойно». Для Александры значение Распутина было намного серьезнее. Постепенно Александра стала приходить к убеждению, что старец – посланник Бога к ней, к ее мужу, к России. Неопровержимым доказательством его божественной миссии было то, что он мог облегчить страдания ее сыну, больному гемофилией.

«Именно болезнь мальчика привела Распутина во дворец, – писал сэр Бернард Пэйрс. – Какова же была природа влияния Распутина на царскую семью? Основой всему этому несомненно было то, что он мог доставить облегчение мальчику, и не было никаких других причин». Прочие очевидцы согласны с этим мнением.

Вероятно, Распутин лечил мальчика, используя свои гипнотический дар, хотя с точки зрения медицины это не так просто. Александра верила, что Распутин способен остановить кровотечение Алексея, думая, что он достигнет этого силой своих молитв. Когда же Алексей начинал выздоравливать, она приписывала это исключительно молитвам «божьего человека».

Успех в Царском Селе обеспечил Распутину и успех в обществе. Вскоре грубые холщовые рубахи сменились шелковыми блузами голубого, ярко-красного, сиреневого и бледно-желтого цветов, некоторые из которых были сшиты и вышиты цветами самой императрицей. Черные бархатные штаны и мягкие сафьяновые сапоги заменили его мужицкий наряд. Простой кожаный ремень на поясе уступил место шелковому шнурку небесно-голубого или малинового цвета с большими мягкими свисающими кистями. Распутин стал носить красивый золотой крест – подарок Александры.

В этих новых нарядах Распутин оказался в центре всеобщего внимания. Когда великую княжну Ольгу Александровну спросили, что ей не нравится в Распутине, она прежде всего назвала «его странность, распущенность и поступки, приводящие в замешательство других». Ольга получила достаточное представление об этом при своей первой встрече с Распутиным в Царском Селе.

Даже приняв новый облик, Распутин остался мужиком. Он гордился тем, что допущен в светские гостиные Входя с улицы с потоком гостей, разодетых в меха и бархат, Распутин вручал лакею свой простой длинный кафтан, неизменную одежду русского крестьянина. В изысканном разговоре Распутин пользовался грубыми непристойными выражениями. Это не были слова, выскочившие неумышленно, наоборот, Распутин пользовался ими намеренно, стараясь произвести шокирующий эффект. Он любил в деталях описывать случки лошадей, которые наблюдал ребенком в Покровском, затем неожиданно поворачивался к красивой женщине в декольте и говорил: «Подойди, моя милая кобылка». Он находил, что общество, как и царская семья, очарованы его рассказами и легендами о Сибири. Его манеры за столом ошеломляли людей. Однако для пресытившегося, манерного, падкого на все новое, общества Распутин был экзотическим развлечением.

Сначала Распутин вел себя осторожно в этом новом для него мире богатых людей. Но вскоре обнаружил, что многие женщины интересуются не столь его духовной, сколько чувственной стороной Распутин реагировал быстро. Его похоть разгоралась, жесты становились возбуждающими, глаза и голос вкрадчиво внушали непристойные мысли. Его первые победы были легкими, последующие еще легче; разговоры о его любовных авантюрах только увеличивали его тайную репутацию. Знатные дамы, жены офицеров, отбывших из столицы по делам службы, актрисы и женщины низших классов искали его общества, новых волнующих ощущений. «У него было столько предложений», – говорил Симанович.

Распутин внушал дамам, что спасение невозможно, пока не искупишь греха, а истинное искупление не может быть достигнуто, пока не совершишь грех. В своем лице Распутин представлял возможности для всех трех стадий: и греха, и искупления, и спасения. «Женщины, – говорил Фюлоп-Миллер, автор нашумевшей книги о Распутине, – находили в Григории Ефимовиче исполнение двух желаний, которые до сих пор казались несовместимыми: религиозного спасения и удовлетворения плотских потребностей… Так как в глазах его последователей Распутин являлся воплощением Бога, половые сношения с ним, в частности, не могли считаться грехом, и такие женщины впервые в жизни находили истинное счастье, не тревожимое угрызениями совести».

Некоторые, удостоенные внимания отца Григория, гордились этим, причем не только дамы, но и их мужья. «Вы уже отдались ему?» – недоверчиво спросил однажды посторонний человек одну из поклонниц Распутина. «Конечно. Я уже была близка с ним, и горда, и счастлива, что так поступила», – как говорят, ответила дама. «Но вы же замужем1 Что скажет ваш муж об этом?» – «Он рассматривает это как великую честь. Если Распутин пожелает женщину, мы все видим в этом благословение и выбор Божий, и наши мужья думают так же». Каждый день несколько поклонниц приходили в квартиру Распутина, сидели в столовой, пили вино или чай, болтали и слушали сентенции святого отца. За столом Распутин гладил руки и волосы женщин, сидевших рядом. Иногда он отставлял стакан с мадерой и брал молодую девушку на колени. Когда он чувствовал вдохновение, то, выбрав какую-нибудь даму, уводил ее в спальню, о которой его обожательницы говорили как о «святая святых». В спальне он успокаивающе шептал ей. «Ты думаешь, я оскверню тебя? Нет, я тебя очищу».

Упоенный успехом, Распутин попытался сблизиться с великой княжной Ольгой. Однажды вечером после обеда Ольга пришла с братом и Александрой в домик Вырубовой «Распутин был там, – писала она, – и, казалось, был очень рад увидеть меня снова И когда хозяйка с Ники и Алике вышли из гостиной на какой-то момент, Распутин встал, положил руки мне на плечи и стал гладить мою руку. Я сразу же отстранилась, не говоря ничего, тотчас же встала и присоединилась к другим…»

Несколько дней спустя Анна Вырубова, красная и всклокоченная, приехала в город, во дворец к Ольге. Она умоляла принять Распутина снова и просила: «О, пожалуйста, он так хочет видеть Вас». «Я отказала очень резко… Прекрасно зная Ники, я видела, что он мирился с этим человеком исключительно по причине помощи, какую тот оказывал Алексею. Это было несомненной истиной».

Не все мужья были снисходительны, не всем дамам нравилась грубость старца. Черногорские княжны Милица и Анастасия закрыли свои двери перед их I бывшим протеже. Муж Анастасии, великий князь Николай, поклялся «никогда не видеть этого дьявола». Обе черногорки даже ездили в Царское Село сообщить императрице об их «ужасном открытии», касавшемся Григория, но Александра приняла их холодно.

Инициатором первого формального расследования деятельности Распутина выступила церковь. После того, как к епископу Феофану на исповедь стали приходить женщины, поддавшиеся влиянию Распутина, он обратился кимператрице. Бывший духовник Александры сообщил ей, что был в страшном заблуждении относительно «святого человека», когда рекомендовал его. Александра послала за старцем и допросила его. Распутин изобразил удивление, невинность и смирение. В результате Феофан, выдающийся теолог, был переведен из Духовной академии епископом в Крым.

Единственная атака, нанесшая некоторый урон авторитету Распутина, последовала от молодого фанатика-монаха по имени Илиодор.

В Распутине Илиодор видел своего союзника. И, когда Феофан впервые привел к нему Распутина, Илиодор приветствовал религиозное усердие, проявляемое старцем. В 1909 году Илиодор пригласил Распутина в обитель недалеко от Царицына. Там, к удивлению Илиодора, старец отвечал на уважение и покорность встречавших их женщин тем, что хватал хорошеньких и целовал их взасос. Из Царицына они поехали в Покровское, на родину Распутина. В поезде Илиодор был обескуражен еще больше, когда Григорий, хвастаясь своим прошлым, открыто хвалился своими сексуальными подвигами, насмехаясь над невинностью Илиодора. Он развязно говорил о своих отношениях с царской семьей. Царь, говорил Распутин, стоял перед ним на коленях и говорил ему: «Григорий, ты Христос». Он хвастался тем, что целовал императрицу в комнатах ее дочерей.

В Покровском Распутин показал Илиодору пачку писем от Александры и ее дочерей. Он даже дал несколько писем Илиодору: «Выбирай любое. Только, оставь письмо цесаревича. Оно у меня только одно». Три года спустя выдержки из этих писем императрицы к Распутину стали появляться в печати. Они стали основными уличающими документами сенсационного обвинения императрицы в любовной связи с Распутиным.

Илиодор и Распутин оставались друзьями еще два года. Монах продолжал убеждать Распутина изменить свое поведение, но продолжал защищать старца, когда другие нападали на него. В 1911 году Распутин попытался соблазнить монахиню, а когда это не удалось – хотел изнасиловать ее.

Услышав об этом, Илиодор пришел в ярость. Вместе с епископом Гермогеном Саратовским он пригласил Распутина к себе и потребовал объяснений

Распутин через несколько дней вернулся во дворец и представил свою интерпретацию случившегося. Вскоре после этого по царскому приказу Гермоген был сослан в монастырь. Илиодору было также приказано уединиться, но он не подчинился. Переезжая с места на место, монах резко критиковал Распутина.

Илиодора схватили и поместили на несколько месяцев в монастырь, откуда он сбежал. Оказавшись на свободе, монах дал свое благословение на образование организации женщин и девушек, большинство из которых пострадало от Распутина, организации, ставившей своей единственной целью кастрацию отца Григория. Одна из женщин, 26-летняя Хиония Гусева, которую Распутин использовал и затем бросил, решила пойти дальше и убить старца. Монах расстегнул ей кофточку и повесил на шею нож на цепи, сказав при этом: «Этим ножом убей Гришку».

Сам же Илиодор, переодевшись женщиной, бежал через границу в Финляндию и начал писать книгу о себе и Распутине. Когда книга была закончена, Илиодор сначала потребовал за нее от императрицы 60 тысяч рублей. Этот шантаж был отвергнут, и тогда бывший монах продал свою рукопись американскому издателю. Позже он признал, что в своей книге «хватил лишку».

«Роковое влияние этого человека (Распутина) было главной причиной гибели тех, кто думал найти в нем свое спасение», – писал Пьер Жильяр.

Еще в 1911 году, встревоженный ростом влияния Распутина во дворце, Столыпин приказал провести расследование и представил результаты царю. Николай прочитал доклад, но ничего не предпринял. Столыпин своей собственной властью приказал Распутину покинуть Санкт-Петербург. Александра протестовала, но Николай отказался отменить приказ премьер-министра. Распутин отправился в паломничество в Иерусалим, в течение которого писал многословные, цветистые и мистические письма императрице. Изгнание Распутина было еще одним примером трагической изоляции и отсутствия понимания жизни царской семьи Конечно, если бы Столыпин знал, какую помощь оказывал Распутин ребенку и матери, он, возможно, не отдал бы такого приказа, однако с политической точки зрения внезапное удаление опасного старца из дворца выглядело решением разумным. Александре представлялось, что Столыпин умышленно разорвал связи, от которых зависела жизнь ее сына, отчего возненавидела премьер-министра.

В 1911 году возмущение старцем было пока предметом частных разговоров. Но через год, когда Коковцов унаследовал пост Столыпина, скандал уже стал достоянием гласности. В Думе явные намеки на «темные силы» у трона стали появляться в речах левых депутатов. Вскоре «вопрос Распутина» стал преобладать на политической сцене.

«Сколь бы это не казалось странным, – писал Коковцов, – но вопрос Распутина стал центральным вопросом непосредственного будущего; он не был снят в течение всей моей службы в качестве Председателя Совета министров». Цензура была упразднена манифестом, и печать начала открыто говорить о Распутине, как о зловещем авантюристе, который контролирует деятельность Синода и пользуется благосклонностью императрицы. Газеты стали печатать обвинения и исповеди жертв Распутина и вопли страдающих матерей. Александр Гучков, лидер октябристов, получил копии писем, имевшихся у Илиодора и приписываемых Александре; он скопировал их и пустил по городу «И хотя они были абсолютно безупречными, все равно это послужило поводом к самым отвратительным комментариям.. – говорил Коковцов – Мы (Коковцов и Макаров, министр внутренних дел) оба полагали, что письма были поддельными и пущены с целью подорвать престиж монарха, но мы ничего не могли поделать… Публика, жадная до любой сенсации, конечно оказывала им весьма горячий прием».

Нападки на Распутина усиливались. Газета «Голос Москвы» сообщала о том, что «Григорий Распутин является коварным заговорщиком против нашей святой церкви, растлителем человеческих душ и тел», а также «о неслыханной терпимости, проявляемой к вышеупомянутому Григорию Распутину высшими сановниками церкви». Николай отдал приказ запретить всякое упоминание о Распутине в печати под страхом штрафа. Но Распутин давал слишком большой тираж издателям, чтобы они испугались денежных санкций; они продолжали публикации, беззаботно платя штрафы. По городу поползли слухи, что императрица и ее фрейлина Анна Вырубова делили постель с мужиком. Говорили, что он приказывал царю стаскивать с себя сапоги и мыть ему ноги, а затем выталкивал Николая из комнаты, чтобы лечь с Александрой. Он якобы изнасиловал всех великих княжен и превратил детскую в гарем, где девочки, помешавшись от любви, боролись за его внимание.

Николай был глубоко оскорблен тем, что имя и честь его жены втоптаны в грязь. «Я просто задыхаюсь в этой атмосфере сплетен и злобы, – сказал он Коковцову. – Это гнусное дело должно быть прикончено».

Распутин, подобно многим удачливым авантюристам, жил сегодняшним днем. Однако болезнь Алексея привела его в высшее общество России и к трону. И хотя он оставался безразличным к политике, само его поведение приобрело политический смысл. От всех нападок на него министров, депутатов Думы, церковных иерархов и печати он защищался единственным доступным ему путем: воздействуя на императрицу. Распутин приобрел политическое влияние в результате самозащиты.

Александра была его покровителем. Когда министры или епископы обвиняли старца, она мстила им, добиваясь их отставки. Когда Дума обсуждала «вопрос Распутина», а печать кричала о его похождениях, императрица требовала роспуска Думы и жестких Мер в отношении печати. Она возненавидела всех его врагов, поэтому неудивительно, что его враги в ответ возненавидели ее.

Степан Белецкий, директор Департамента полиции, позже писал, что могущество Распутина утвердилось в 1913 году. Симанович говорил, что первые пять лет, с 1906 по 1911 год, были годами приобретения Распутиным могущества, которое он использовал в последующие пять лет, с 1911 по 1916 год. В обеих оценках поворотный пункт указан рядом с 1912 годом, временем, когда цесаревич Алексей едва не умер в Спале.

Вот что там произошло. За Распутиным, приехавшим в свою деревню 17 июня, последовала неизвестная ему Хиония Гусева, агент Илиодора. Гусева подловила старца на деревенской улице, поздоровалась с ним и, когда он повернулся, вонзила ему глубоко в живот нож Илиодора. «Я убила антихриста», – закричала она и затем безуспешно пыталась заколоться Распутин был тяжело ранен, рана в животе открыла внутренности. Его привезли в больницу, где хирург, присланный друзьями из Санкт-Петербурга, сделал операцию. В течение двух недель его жизнь была под угрозой. Затем, благодаря своей огромной физической силе, он стал выздоравливать. Он пролежал в постели до конца лета. Гусева была отдана под суд, объявлена душевнобольной и помещена в сумасшедший дом.

Императрица нуждалась в могущественном союзнике. Распутин был «Божий человек», его репутация сложилась в те решительные моменты, когда его молитвы как по волшебству останавливали кровотечение у цесаревича. Бог предназначил Распутину вести Россию сквозь тяжкие испытания войны. Если она могла доверить ему самое дорогое, чем обладала, – жизнь своего сына, – то почему она не могла доверить ему выбор министров, командующих армиями или управление жизнью всей страны

Правда, в течение первой военной осени влияние Распутина в Царском Селе было ничтожным. Николай не мог забыть его противодействия войне, которую считал патриотической; императрица была занята с утра до ночи в госпиталях, посвятив себя уходу за ранеными. Однажды Распутин позвонил Анне Вырубовой и попросил о встрече с императрицей. Анна ответила, что та занята и ему лучше подождать несколько дней. Распутин положил телефонную трубку с досадой.

Поздно вечером 15 января 1915 года поезд, везший Анну Вырубову из Царского Села в Петроград, потерпел крушение. Когда Анну нашли и извлекли из-под обломков


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Старый 14.04.2009, 19:43   #30
Galina
Гость
 

Сообщений: n/a
По умолчанию

Григорий Ефимович Распутин. Часть 2


, положение ее было критическим. В больнице, куда ее доставили, хирург заявил: «Не трогайте ее, она умирает». Николай и Александра пришли к ее постели и безнадежно ждали конца. Распутин узнал о трагедии на следующий день и сразу примчался в больницу. Он провел с Вырубовой гипнотический сеанс, после чего сказал: «Она выздоровеет, но останется калекой».

Точно, как и предсказывал Распутин, Анна поправилась, но с того времени передвигалась только на костылях или в кресле-каталке. Ее преданность Распутину была несомненной. Действуя как посредник, она делала все, чтобы сгладить разногласия между своей госпожой и старцем.

В Александре этот эпизод с новой силой возродил уверенность, что Распутин истинный святой, способный творить чудеса.

Возросшее влияние Распутина при дворе приводило к нему людей из всех слоев общества: банкиров, епископов, офицеров, светских дам, актрис, авантюристов и спекулянтов, крестьянских девиц и старух, приехавших за сотни верст, чтобы просто принять его благословение. Посетители приходили в таком количестве, что многие вынуждены были ждать в очереди на лестнице. Обочина улицы была уставлена автомобилями знатных персон, посещавших Распутина.

Если посетитель нравился Распутину и он решал ему помочь, то он брал перо и безграмотно царапал каракулями несколько слов: «Милай и бисцен-ный друк эта от миня Григорий». Эти клочки бумажек, олицетворявшие близость с самим Распутиным, часто были достаточны для получения поста, продвижения по службе, отсрочки платежа или ручательства за вексель. Некоторые из этих записок, приложенные к прошению, пересылались прямо императрице, которая в свою очередь передавала их царю. Когда Мосолов возглавил дворцовую канцелярию, распутинские записки часто попадали ему на стол. «Все они были составлены на один манер, – писал он, – маленький крестик наверху страницы, затем одна или две строчки, дающие рекомендацию от старца». В конечном счете для экономии времени Распутин составил такие записки впрок. Когда приходили его посетители, он их просто вручал им.

Финансисты и состоятельные дамы клали пачки денег на стол, и Распутин бросал их в ящик стола, не считая. Если его посетитель материально нуждался, он мог достать целую пачку денег и отдать ее. Он без трепета относился к деньгам; его квартира была небогатой, в большинстве случаев вино и еду приносили в дар Его единственный интерес к деньгам заключался в том, чтобы собрать приданое для дочери Марии, которая училась в школе в Петрограде и жила в одной из комнат его квартиры.

Многие привлекательные посетительницы, думая, что они смогут добиться его помощи одним кокетством, после встречи со старцем бежали в полицейский участок, чтобы пожаловаться на Распутина, который пытался их изнасиловать. Там оформляли их показания и на этом дело закрывалось

Ежедневно перед домом, в помещении привратника и на лестнице, ведущей к двери Распутина, дежурил целый отряд детективов. Они не только охраняли жизнь старца, но и тщательно фиксировали события.

Эти доклады складывались в огромные кипы на столах полиции. Отсюда они поступали к тем, чей долг был читать их, и ко многим другим, кто, хотя не имел доступа к ним, но щедро платил. Министры, придворные сановники, великие князья, графини, иностранные послы, крупные промышленникки, купцы и биржевые маклеры – все подробно изучали их Мэрай, американский посол, потрясенно писал в своем дневнике: «Квартира Распутина сделалась сценой невиданных оргий. Они превосходят все мыслимые описания, и постоянные сообщения о них свободно передаются из уст в уста; легендарный разврат императора Тиберия на острове Капри становился после этого умеренным и банальным». Императрица была уверена, что полицейское начальство стремится очернить Распутина. Для нее знаменитые «лестничные записки» были не более чем фикцией.

Распутин всегда заботился о том, чтобы сохранить благочестивое впечатление о себе в Царском Селе. Это был ключ ко всему, к его карьере и жизни. Иногда неожиданный звонок из Царского Села ломал его планы на вечер. И даже основательном подпитии Распутин ухитрялся сразу протрезветь и ехал консультировать «маму», как он называл императрицу, на государственные темы..

Григорий Распутин, безусловно, один из самых необычных и загадочный личностей, когда-либо появлявшихся на земле. Он был великолепным, убедительным актером. Он обладал чудовищной выносливостью организма и кутил день и ночь напролет, что просто убило бы любого нормального человека. Он излучал огромный магнетизм: премьер-министры, графы, священники и великие князья, как и дамы света, а также крестьянские девушки чувствовали его могущественную притягательность, а когда отношения портились – непреодолимое отвращение.

Вся ужасная сила этого человека была направлена на то, чтобы убедить императрицу, что он является тем, кого она видела перед собой: чистого, преданного Божьего человека, выражающего душу мужицкой России. Надо отдать ему должное, Александра никогда не видела его другим.

Когда же Распутин чувствовал, что его положение пошатнулось, он искусно играл на страхах императрицы и ее религиозной натуре. «Помни, что мне не нужны ни император, ни ты, – говорил он. – Если вы предадите меня врагам, это не повредит мне. Я способен справиться с ними Но ни царь, ни ты не сможете это сделать без меня. Если меня не будет здесь, чтобы защитить вас, вы потеряете сына и корону через шесть месяцев». Даже когда Александра начала сомневаться в чистоте «старца», она, помня о Спале и недавнем кровотечении из носа цесаревича, не хотела рисковать.

Распутин проницательно обезопасил свое положение и усилил свое влияние встречами с императрицей по самым прозаическим поводам. Его разговоры и телеграммы были ловкой смесью религиозности и пророчества Императрица, уставшая и встревоженная, находила их успокаивающими.

Политические советы Распутина обычно ограничивались осторожным одобрением действий императрицы, создавая впечатление, что высказанная им идея внушена ему свыше. Когда же его мысли в действительности принадлежали ему и были конкретны, они отражали интересы крестьянской России. Войну он считал бессмысленным кровопролитием. «Она опустошает деревни», – сказал он царю. Тем не менее, когда Палеолог упрекнул его в том, что он убеждает царя прекратить войну, Распутин резко возразил: «Те, кто говорят тебе об этом, полные дураки. Я всегда говорю царю, что он должен воевать до победного конца. Но я также говорю ему, что война несет невыносимые страдания русскому народу. Я знаю деревни, где не осталось ни одного мужика, а только слепые да раненые, вдовы да сироты».

Когда подходил момент назначения министров для правления страной – та сфера, где Распутин оказал наиболее пагубное влияние, – он ничего не планировал заранее. Он предлагал людей на эти высокие посты в правительстве просто за то, что они ему нравились, или говорил, что нравились, или, по крайней мере, не возражали ему. Распутин не горел желанием править Россией. Он просто хотел беззаботной, вольной, распутной жизни. Когда влиятельные министры, презиравшие его влияние на императрицу, выступали против него, он убирал их со своего пути. Назначая своих людей в министерство, он мог быть уверен не в том, что он управляет, а в том, что его не оставят одного.

Николай не всегда подчинялся желаниям жены, но в то же время избегал отвечать открытым отказом. По отношению к старцу позиция царя была лишь соблюдением терпимости и почтения, с налетом добродушного скептицизма. Иногда он признавался, что его успокаивает полурелигиозная болтовня Распутина.

Когда императрица просила при встрече, чтобы он последовал совету «Божьего человека», Николай часто подчинялся. Он знал, как много для нее значит присутствие и молитвы Распутина. Такое положение дел в особенности устанавливалось, когда Николай уезжал в Ставку. Затем, оставив управление внутренними делами императрице, Николай регулярно уступал ее указаниям в назначении министров. И во многом из-за этого выбора министров, предложенных Распутиным, навязанных ее мольбами, царь лишился трона.

Несмотря на неофициальное согласие Николая, чтобы императрица следила только за внутренними делами, она пыталась вмешаться и в дела военные. «Добрый ангел, – писала она в ноябре 1915 года, – давно прошу сообщить о твоих планах, касающихся Румынии. Наш Друг так озабочен ими». В тот же месяц: «Наш Друг боится, что если мы не будем иметь большую армию, чтобы взять Румынию, мы после можем попасться в ловушку». С крайней самоуверенностью Распутин вскоре перешел от вопросов об армии к передаче инструкций о времени и месте нанесения ударов. Его пророческие видения, как говорил он императрице, приходили к нему во сне.

Вполне естественно, что царь делился с женой своими секретами, но он не хотел, чтобы они передавались Распутину. Он писал: «Я умоляю тебя, моя любимая, не сообщать этих подробностей никому. Я написал о них только для тебя… Я умоляю тебя, держи их при себе, ни единая душа не должна знать об этом». Столь же часто Александра игнорировала просьбу мужа и рассказывала все Распутину. «Он не упомянет об этом никому, – уверяла она Николая, – но я должна попросить его благословения для твоего решения». Вмешательство Распутина в военные дела особенно заметно проявилось во время большого русского наступления 1916 года.

Александр Трепов, новый премьер-министр, решил избавить правительство от влияния Распутина. Первым шагом к этому должно было стать освобождение от должности протеже Распутина Протопопова. Прежде чем занять пост премьера, он заручился обещанием царя, что Протопопов будет смещен. Однако после вмешательства императрицы Николай II изменил свое решение.

Тогда Трепов попросил об отставке. Николай, подстрекаемый недавними письмами Александры, отказал ему. «Александр Федорович! Я приказываю Вам исполнять Ваши обязанности с коллегами, которые, я думаю, Вам подходят». Отчаявшись, Трепов послал своего зятя Мосолова к Распутину с целью предложить ему внушительную взятку – дом в Петрограде, оплату всех текущих расходов, телохранителя и 100 тысяч рублей, если он даст добро на смещение Протопопова, а затем сам прекратит вмешиваться в дела правительства. Также в качестве взятки Трепов предложил Распутину сохранить свободу действий в отношении духовенства. Распутин, уже получивший огромную власть и мало пользовавшийся ею для приобретения богатства, ответил отказом.

Распутин, как считали многие, был платным немецким шпионом. Но это маловероятно. Из тех же соображений, из которых Распутин отверг взятку Трепова, он отказался бы от денег. Ни один иностранец не мог предложить ему власти большей, чем он уже обладал; кроме того, он не любил иностранцев, особенно англичан и немцев. Более правдоподобно, что немецкие агенты могли использовать Распутина для получения инфррмации, которой он располагал. Керенский считал, что «было бы необъяснимо, если бы германский Генеральный штаб не использовал его (Распутина)». Он ненавидел войну и не сторонился людей, которые выступали против нее. В его свите всегда были разные люди, многие – сомнительной репутации, и в этот круг легко могли проникнуть секретные агенты. Распутин был таким болтливым и хвастливым, что любой агент мог просто сидеть и внимательно его слушать

К примеру, по средам Распутина обязательно приглашали на обед к Манусу, петроградскому банкиру, где всегда находилось множество очаровательных красивых и доступных дам. Все много пили, и Распутин болтал без умолку. Манус открыто выступал за примирение с Германией. Палеолог, имевший собственную эффективную сеть информаторов, полагал, что Манус являлся главным немецким резидентом в России.

В 1916 году великие князья, генералы и депутаты Думы – все сходились в одном: Распутин должен быть устранен.

В свои 29 лет князь Феликс Юсупов являлся единственным наследником огромнейшего состояния в России. В Петрограде было четыре юсуповских дворца, в Москве – три, и кроме этого 37 имений по всей России.

Юсупов впервые встретил Распутина перед своей свадьбой. Они часто гуляли вместе в сомнительных ночных заведениях. Если верить Юсупову, Распутин советовал Николаю отречься в пользу Алексея, тогда императрица стала бы регентшей. За год до роковой развязки Юсупов понял, что присутствие Распутина подрывает монархию и что старца нужно убить 2 декабря 1916 года депутат Владимир Митрофанович Пуришкевич выступил против Распутина в Думе. На следующее утро Юсупов явился к Пуришкевичу и сказал, что собирается убить Распутина, но ему нужны помощники. Пуришкевич сразу согласился Еще трое заговорщиков были посвящены в план покушения: офицер Сухотин, армейский доктор Лазаверт и молодой друг Юсупова великий князь Дмитрий Павлович. 26-летний Дмитрий был сыном последнего здравствующего дяди Николая II, великого князя Павла.

Запальчивый Пуришкевич, не в силах сдержать свое обещание молчать, вскоре намекнул некоторым депутатам Думы, что с Распутиным должно что-то произойти. Старец заволновался. Однажды после долгой прогулки по Неве он пришел домой и заявил, что река скоро будет полна крови великих князей. В свою последнюю встречу с царем он отказался дать Николаю обычное благословение, сказав вместо этого' «На этот раз ты благослови меня, а не я тебя».

Успех заговора зависел от того, сможет ли Юсупов заманить Распутина в подвал дворца на Мойке. «Моя близость с Распутиным, так необходимая для нашего плана, росла с каждым днем», – писал он. Когда в конце месяца Юсупов пригласил его «провести с ним как-нибудь вечерок», Распутин охотно согласился.

Но согласие Распутина было вызвано не только дружеским расположением. Юсупов намекнул, что княгиня Ирина, известная своей красотой, но еще не знакомая Распутину, будет присутствовать на вечере. «Распутину давно хотелось познакомиться с моей женой, – писал Юсупов. – И, думая, что она в Петербурге, а родители мои в Крыму, он сказал, что с удовольствием приедет. Жены моей в Петербурге еще не было – она находилась в Крыму, с моими родителями, но мне казалось, что Распутин охотнее согласится ко мне приехать, если он этого знать не будет».

Распутин тщательно приготовился к свиданию. Когда Юсупов приехал в полночь в квартиру Распутина, он застал старца, пахнущего дешевым мылом, одетого в свою лучшую шелковую вышитую васильками рубаху, черные бархатные штаны и сверкающие новые сапоги. Юсупов привез жертву во дворец и, проведя в подвал, сказал Григорию, что хозяйка занята с гостями, но скоро спустится вниз. Сверху доносились звуки граммофона, заведенного другими заговорщиками, изображавшими гостей Ирины.

Оказавшись в подвале один на один со своей жертвой, Юсупов нервно предложил Распутину отравленных цианистым калием пирожных. Распутин отказался. Затем, передумав, жадно съел два. Юсупов наблюдал, ожидая увидеть его корчащимся в агонии, но этого не произошло. Затем Распутин попросил мадеры, которая также была отравлена Он выпил залпом два бокала, но все было безрезультатно. При виде этого «меня охватило какое-то странное оцепенение: голова закружилась, я ничего не замечал перед собой», – писал Юсупов. Распутин выпил несколько стаканов чая и попросил Юсупова спеть для него под гитару. Исполняя песню за песней, пораженный убийца пел, а довольный «покойник» сидел, кивая головой и улыбаясь. Столпившись наверху лестницы, едва дыша, Пуришкевич, Дмитрий и другие слышали только дрожащие звуки юсуповского пения и неразличимые отголоски разговора.

Так прошло два с половиной часа. Юсупов в отчаянии бросился наверх. Лазаверт был почти в обмороке Пуришкевич, самый старший и твердый духом среди присутствовавших, заявил, что Распутину нельзя дать уйти полумертвым Когда Юсупов вернулся в подвал, Распутин предложил поехать к цыганам «Мыслями с Богом, а телом-то с людьми», – сказал он, многозначительно подмигнув. Юсупов подвел Распутина к зеркальному шкафу и показал богато украшенное распятие. Распутин поглазел на распятие и заявил, что ему больше нравится шкаф. «Григорий Ефимович, – сказал Юсупов, – вы бы лучше на распятие посмотрели и помолились бы перед ним».

Распутин пристально посмотрел на князя, затем вновь повернулся, чтобы взглянуть на распятие. Юсупов выстрелил. Пуля вошла в широкую спину. С пронзительным криком Распутин повалился навзничь на белую медвежью шкуру. Услышав выстрел, друзья Юсупова вбежали в подвал. Они застали Юсупова с пистолетом в руке. Доктор Лазаверт, пощупав пульс Распутина, поспешно объявил о его смерти. Минутой позже лицо Распутина дернулось, и левый глаз дрожа открылся. Через несколько секунд правый глаз тоже открылся. «Оба глаза Распутина, какие-то зеленые, змеиные, с выражением дьявольской злобы, впились в меня», – вспоминал Юсупов. Неожиданно Распутин, с пеной у рта, вскочил на ноги, схватил убийцу за горло и сорвал погон с его плеча. В ужасе Юсупов вырвался и побежал по лестнице наверх. За ним, карабкаясь на четвереньках и рыча от ярости, полз Распутин.

Пуришкевич услышал «дикий, нечеловеческий крик» Юсупова: «Пуришкевич! Стреляйте, стреляйте! Он жив! Он удирает!» Пуришкевич выбежал на лестницу и едва не столкнулся с Юсуповым, «глаза которого едва не вылезали из орбит. Не глядя на меня… он бросился к двери… в покои своих родителей».

Пуришкевич бросился во двор. «То, что я увидел внизу, могло бы показаться сном, если бы не было ужасною для нас действительностью. Григорий Распутин, которого я полчаса тому назад созерцал при последнем издыхании, лежащим на каменном полу столовой, переваливаясь с боку на бок, быстрой бежал по рыхлому снегу во дворе дворца вдоль железной решетки, выходившей на улицу …» Первое мгновение я не мог поверить своим глазам, но громкий крик его в ночной тишине на бегу: «Феликс, Феликс, все скажу царице!» -… убедил меня, что это он, что это Григорий Распутин, что он может уйти, благодаря своей феноменальной живучести, что еще несколько мгновений, и он очутится за воротами на улице «… Я бросился за ним вдогонку и выстрелил. В ночной тишине чрезвычайно громкий звук моего револьвера пронесся в воздухе – промах. Распутин поддал ходу; я выстрелил вторично на бегу – и… опять промахнулся …» Распутин подбегал уже к воротам, тогда я остановился, изо всех сил укусил себя за кисть левой руки, чтобы заставить себя сосредоточиться и выстрелом (в третий раз) попал ему в спину. Он остановился, тогда я, уже тщательно прицеливаясь, стоя на том же месте, дал четвертый выстрел, попавший ему, как кажется, в голову, ибо он снопом упал ничком на снег и задергал головой. Я подбежал к нему и изо всей силы ударил его ногою в висок. Он лежал с далеко вытянутыми вперед руками, скребя снег и как будто бы желая ползти вперед на брюхе; но продвигаться он уже не мог и только лязгал и скрежетал зубами».

Пуришкевич с помощью двух солдат перенес тело в маленькую переднюю. Юсупов побежал в свой кабинет, схватил резиновую двухфунтовую гирю, вернулся и со всех сил стал бить Распутина по виску. Но и теперь Распутин, казалось, подавал признаки жизни. Пуришкевич вспоминал: «Перевернутый лицом вверх, он хрипел, и мне совершенно ясно было видно сверху, как у него закатился зрачок правого, открытого глаза, как будто глядевшего на меня бессмысленно, но ужасно (этот глаз я и сейчас вижу перед собой)».

Тело завернули в синюю штору, обмотали веревкой и отвезли к Неве, где Пуришкевич и Лазаверт опустили его в прорубь. Через три дня, когда труп был найден, оказалось, что его легкие полны воды. Григорий Распутин, отравленный ядом, простреленный пулями, избитый гирей, утонул.

На третий день, 1 января 1917 года, тело Распутина было найдено. В спешке убийцы потеряли одну калошу на льду рядом с прорубью. После поисков подо льдом тело подняли на поверхность. Невероятно, но у Распутина еще хватило сил, чтобы освободиться от связывавшей его руки веревки. Свободная рука была подняла над плечом: казалось, что последний жест Распутина на этом свете был знаком благословения.

Тело Распутина тайно привезли в часовню дома ветеранов на полпути между Петроградом и Царским Селом, где сделали вскрытие, а затем обмыли, одели и положили в гроб. 3 января Распутин был похоронен в углу императорского парка, где Анна Вырубова строила часовню. Императрица положила на грудь Распутину икону, подписанную ею самой, мужем, сыном и дочерьми, и письмо: «Мой дорогой мученик, дай мне твое благословение, чтобы оно следовало со мной всегда на печальном и мрачном пути, по которому мне еще предстоит последовать. И помни нас с высоты своих святых молитв. Александра».


(По материалам: Игорь Муромов
"100 великих авантюристов")
  Ответить с цитированием
Ответ

Закладки

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Часовой пояс GMT +3, время: 08:30.


Powered by vBulletin® Version 3.8.2
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Rambler's Top100 Республика Татарстан - Каталог сайтов